Хоук значит, имечко как раз для такого придурка как он. Я бы хотела ответить, что его водитель хамло, но сдержанно набираю текст.
Прибавляю ещё звук на телефоне, но чем громче делаю я, тем сильней перекрикивают колонки салона. Поднимаю глаза на Хоука, хмурю брови, полностью повторяя его выражения лица. Он не просто смотрит на меня, испытывает, заглядывает в душу. В его взгляде странный огонь ненависти, злобы и интереса. Уверена, по человеку плачет психушка. Подумать только, от кого я чуть не родила. Мне надоело бороться со звуком, вытаскиваю наушники и сажусь выше. Раз он хочет смотреть на меня в открытую, я ему отвечу тем же. Не свожу с него глаз. Высокие скулы, развитая челюсть, длинные ресницы, слегка прищуренные карие глаза. На скуле белое пятно, как если бы у него было витилиго. Но оно настолько крошечное, что можно не заметить. Нос был наверняка сломан и не раз, это выдаёт небольшая горбинка и шрам. Черные волосы, удлинённые сверху, позволяют прядям падать на глаза. Он мог бы стать очень красивым, если бы не эта ненависть, которой он меня прожигает. Осматриваю его дальше: чёрный пиджак, кажется футболка и черные брюки. Я не разбираюсь в модной одежде, дорого это или дёшево. Мне достаточно джинс, пары простых платьев и балетки. Особо не заморачиваюсь на моду, просто некогда. Все вещи мои созданы для удобства, поэтому оценить, насколько дорого он одет, я не могу. Обычный среднестатистический рабочий, делаю такой вывод. Прекращаю пялиться на него, открываю на телефоне фотографии и листаю. Трой и я стоим прижавшись друг к другу, чем-то напоминая наших родителей. Улыбаюсь, хорошо, когда есть такой брат. Отправляю ему фотографию, подписываю смайликами. Музыка в салоне стихает, мужчина оборачивается ко мне на очередной остановке, я тут же обращаю на него внимание.
– Телефон давай, – он быстро смотрит на экран. Лицо приобретает жестокое выражение, черты заостряются, напоминая дикое животное.
– Это ещё почему? – возмущённо задаю вопрос и неожиданно для себя вскрикиваю, когда этот горе-водитель хватает меня за руку сначала сильно, но потом хватка ослабевает. Медленно отпуская, нагло выхватывает смартфон, засовывает себе в карман и сразу отворачивается.
– Позже отдам, это частная территория, – огромные черные ворота расходятся в сторону, машина издаёт глухой рык и движется по дорожке мимо лужайки и хорошо оборудованной детской площадки. Замечаю женщину с младенцем на руках, она сидит на качели и пытается его успокоить.
– Делай что хочешь, – бурчу я. – Машину останови, я выйду к ребёнку, – он делает вид, что не слышит меня, поэтому я протягиваю руку и сжимаю его крепкое плечо. – Ребёнок плачет, дай мне выйти!
Мужчина резко останавливает машину, несколько секунд смотрит в лобовое стекло, убираю руку, как будто обожглась. Цепляюсь за дверную ручку и жду. Тихий щелчок, и я сразу выхожу из машины, не оглядываясь возвращаюсь к дорожке, ведущей на площадку, и иду к женщине. Голос малыша Трентона кажется истеричным, его явно что-то беспокоит. Женщина оглядывает меня с ног до головы, затем идёт навстречу.
– Вы мисс Эмерсон? – с надеждой в голосе спрашивает она.
– Да это я. Давайте отнесём ребёнка в дом, я его посмотрю, – беру малыша и прижимаю к груди. – Я сумку забыла в машине, сможете попросить, чтобы её отнесли к нему в комнату?
Девушка тут же спешит в дом, я же остаюсь с мальчишкой один на один.
– Привет, мой маленький, – поправляю шапочку, тяну цепочку от соски и провожу ей по его губам. – Решил всех отругать, потому что не понимают тебя, малыш?
Он замолкает, подбородочек все ещё немного трясётся, я нежно прижимаю его к себе, несу покачивая. Нежность к нему просто зашкаливает, маленькие ручки тут же цепляются за мою футболку и сжимают в кулак. Вместе с ребёнком мы проходим в дом, я оглядываюсь по сторонам в поисках людей. По лестнице спускается девушка, увидев меня, она сначала останавливается, затем машет мне рукой, приставляет палец к губам, понимаю, что она не хочет будить ребёнка. Поднимаюсь по массивной деревянной лестнице, следом за девушкой захожу в просторную светлую детскую комнату. Не скажу, что она сделана в мальчиковом стиле, скорее нейтральная. На случай, когда родители не знают пол ребёнка до последнего. Кровать с балдахином, рядом стоит люлька, пеленальный стол, шкафчики. Игрушки, кровать для няни, в общем, все, что необходимо ребёнку.
Аккуратно укладываю ребёнка в кроватку. Расстилаю пелёнку на столе и иду в смежную комнату помыть руки перед осмотром. Яркие софиты, душевая и рядом ванная, надувной ошейник и надувной матрас подсказывают мне, что именно здесь они моют малыша. Надо не забыть дать им парочку советов на этот счёт. Вытираю руки и выхожу в комнату, когда Хоук вносит мою сумку. Я тут же забираю её молча, но он не двигается с места.
– Мне не требуется надзиратель, – говорю я и грею стетоскоп в ладони. – У тебя больше нет никакой работы?
– В данный момент ты моя работа, шевелись, у меня нет времени ждать тебя вечность. Я здесь на случай, если помимо всего прочего ты ещё и воровка, – грубо отвечает мне мужчина, я делаю шаг к нему навстречу и упираюсь ему буквально в шею, так как он намного выше меня.
– Не делай выводы, ты не знаешь меня, – он наклоняется ко мне, практически мы соприкасаемся носами.
– Выводы сделаны уже давно, не строй из себя святошу. Делай своё дело и проваливай, – резко хватает меня за руки и выкручивает перед собой, смотрит на вены.
– Мне больно! – восклицаю я.