— Вы так говорите, словно я какой-то баран, которого легко перекинуть в другое стадо, — нервно потер лицо и чувствую, как на душе стало пусто. И так хорошо сейчас понимаю, когда говорят, лучше тебе этого не знать. Как жаль, что я узнал. Даже представить не могу, что моим отцом окажется один из жестоких и властолюбивых людей.

— Я не это имел виду, — подметил отец. — Однажды он попытался уже испортить мне жизнь, и теперь выдался ему шанс это снова сделать. И на этот раз приложит все свои усилия…

— Как по мне, пусть лучше он его уведет, чем убьет за конкуренцию за место на пьедестале, — резко развернулась и вышла из гостиной.

Папа постоял ещё пару минут, и тоже удалился. Голоса доносились с их с пальни, до самого рассвета. Я понимал обоих родителей, страх мамы и гордость, ревность отца к матери так и ко мне, но также чувствовал, как меня это все отдаляет мои родных. Я люблю их, но доверять с каждым разом в последнее время становится очень трудно. При каких-нибудь непростых обстоятельствах, выскакивает старый скелет из кого-нибудь шкафа. Вот и задается вопрос, чего еще, я не знаю о себе, о свой жизни или о самих родных?

Дети оккупировали меня и кровать, Михаилу шанса не дали подойти ко мне. А я только рада, так как снова доказывать, что я не верблюд никаких моральных сил не осталось. Муж пытался найти общий язык с Никитой, но тот как бука уперся и не сдавался. Сын боготворил отца и в одно мгновение разочаровался. Жалко стало, одно из худших чувств, страх и недоверие. На следующий день Михаил молча ушел на работу и так же молча вернулся, как и в последующие дни. А меня душила обида, за жёсткую пощечину, которая пару дней болела и блистала багровыми потеками. Думаю очень удобно не общаться, чтобы не извиняться и не выслушивать, что мужчина женщину не бьет и все такое… Не хочу уступать сама, боюсь, что ударить меня может войти в его привычку. Уступи однажды и больше не перевоспитаешь это в мужчине.

— Папа, ты нас в лагерь отвезешь? — Никита оттаял через пару дней, это у них быстро проходит.

— Дед подарил, пусть и везет тебя сам, — недовольно рявкнул и покосился на меня. А мне плевать, думает, меня его обида задевает. Жизнь бумерангом возвращает, пожинай плоды свои садовник.

— Мам, а когда мы к деду поедим? — Никита так не вовремя начал приставать.

— Не знаю, Никит, — тихо в ответ и стараюсь уйти от разговора.

— А кто нас отвезет, — начал психовать ребенок. Он так настроился, сказать, что он скорее всего никуда не едет, будет целой катастрофой. Не оберёшься от детских слез и обид.

— Никита, еще целая неделя, успеем решить, — старюсь успокоить, но и обещать ничего не могу, так как Михаил может воспротивиться и назло никуда детей не пустить.

— Он мне обещал, что в выходные заберет меня, — швырнул билет и психуя пошел к себе.

— Ну, а что ты хотела, — Михаил усмехнулся. — На дочь забил, с чего вдруг к внукам переменится, — старается по сильнее ударить, а я не отвечаю. Ведь он действительно обещал, что на выходные увидимся. Но и в то же время, у него возможно дела, а я тут со своими обидами и принципами буду приставать. Вспомнит — хорошо, а если нет, то Бог с ним. Одно радует, что Михаил перестал придираться с ревностью к Богдану. А тот как девчонка обиделся и даже на сообщения не отвечает, а я постоянно проверяю включенный ли интернет, горит ли значок в сети, только бы не пропустить момент. Тот в сети и упорно молчит… и тут оборвал накручивающие мысли незнакомый номер:

— Да, — отвечаю, а сама боковым зрением кошусь на Михаила, а встать и уйти не решаюсь.

— Алиса привет, — веселый голос Сергея сразу узнала.

— Ой, привет, а я думаю, кто это звонит, — быстро поднялась и пошла на кухню, чтобы спокойно поговорить, хоть тот и недовольно пялился. Что-то я совсем в последнее время не могу расслабиться у себя дома и вести себя естественно, особенно когда Михаил дома. Такое ощущение, что везде его уши и презренные взгляды.

— Как дела?

— Хорошо, как сам? — стараюсь придумать, о чем можно с ним поговорить. Дальше элементарных приветствий встаю в ступор и он видимо тоже. И тут в тишине слышу шепот, что кто-то подсказывает, что сказать и что спросить. Вот детский сад, это же Богдан. — Серега, передай Богдану трубку, — тут меня берет зло их детская выходка. Главное мне он не отвечает, а Серегу подговаривает позвонить.

— А его нет! — тут же выпалил, как ошпаренный и снова тишина. Точно там!

— Ну ладно, хорошо, — думаю, не буду подставлять парня. — Ты его, когда увидишь, то передай, что обижаться, эта роль наивных малолеток, а не взрослых мужиков.