— Ах, нуда проститутки намного ценнее, — встаю с места и понимаю, что действительно нам говорить не о чем. Угрожать мне ему не чем, предъявлять что-то, так сразу отмахнулся.

— Столько лет прошло, а ты все ещё злишься на меня, — стою и вдумываюсь в его слова. Действительно ли злюсь за прошлое, злюсь на Хмельного за то, что он предпочел мне баб легкого поведения. На тот момент я готова была бросить мужа, ради него. Но как же вовремя раскрыли мне глаза и как рада тому, с кем я осталась. Может Орлов и наставил мне потом рога с Алискиной матерью, но то хоть было однажды, и я смогла простить, как и он простил меня. А вот Эдик, всегда считал, что баба создана либо готовить, либо давать, на большее просто не способна.

— Нет, это не злость, это сочувствие, — подхожу к выходу.

— Ты всегда была странная, наверно это меня и привлекало к тебе больше чем к остальным, — поднялся и подошел к окну, где открывается красивый ночной город. — Ты вместо того, чтобы помощи попросить по человечески, сочувствуешь мне, когда сама в очень печальном положении.

— Было у тебя капелька мужского достоинства, ты бы просто остановился пока не наделал делов, о которых потом будешь жалеть до конца своих дней, — не знаю, сказать ему правду или оставить все на самотек. А что если это он заказал наемников и если пустить все на самотек, следующего раза не будет. Но если раскрыться, то могу потерять самых родных мне людей, сына и мужа.

— Смотрю, ты научилась угрожать, вот только как-то не впечатляет. Даже представить не могу, о чем можно жалеть до конца моих дней, — хмыкнул, подходя к бару. — Может все-таки вина, расслабимся, как в старые добрые времена.

— Для тебя это будет сладкой местью, трахнуть меня, убить моего сына. Неужели компания, деньги всего этого стоит? У тебя целая империя, зачем ты вытесняешь моего ребенка с рынка? — не могу остановиться, пусть знает, что я о нем думаю. Другие может бояться сказать в глаза, кто он есть на самом дела, а мне плевать.

— Не пойманный, не вор! — рыкнул в ответ и тут он попался.

— Ты прав, — пожимаю плечами и понимаю, что другого выбора у меня просто не остается. Это он! Это сделал он! Он угрожал Ярославу, он нанял наемников, этот человек готов на все, только бы скупить акции нашей компании. Куда он все это потащит, в могилу с собой? Не детей, ни семьи, ни родственников. — Пусть будет так. Ты хорошо поднялся, ты на олимпе, чтобы не случилось, ты всегда откупишься. Я даже знаю, что тебе это не нужно все. Это дело принципа, ты мстишь Орлову зато, что я выбрала его. Признай, ты топишь моего сына из-за моих ошибок!

— Мила, это к делу никак не относиться. Я давно забыл тебя…

— Так это был все-таки ты, — почти прямым текстом он признался.

— Даже если так, — наконец взревел Хмельнов. — Чего ты добиваешься? Пришла на совесть, надавить, от которой я избавился еще в молодости. Меня больше всего удивляет, что ты осталась довольна своим выбором. Гордишься им, словно Орлов тебя поставил у руля. Так как и со мной, ты сидишь дома и маэстро разводит половником на кухне. Что ты можешь? Женщина, куда ты пришла?

— Пришла посмотреть в твои глаза, когда ты узнаешь, что чуть не убил своего сына, — смотрю и вижу, как меняется выражение лица. Недоверие, недоумение, слабо дернулись мышцы на лице. Где та, ухмылка, где та гордость, что только что унижала меня? Куда все подевалось? — Пусть я буду об этом жалеть, теперь ты знаешь, кого ты топишь. Да, Эдик, Богдан твой сын. И по всей видимости он у тебя один, единственный. Ты уже который год конкурируешь и подло подставляешь его. Все что Ярослав создал, все передал ему в управление. И ты решил младшего Орлова убить за это?

— Никто не собирался его убивать, — с ужасом выдавил Хмельнов. — Это…

— Да пошел ты! — дернула дверь и вышла в коридор. Думаю, после этого он не станет покушаться на Богдана. Слышу, как что-то разбилось обо что-то, скорее бутылка вина об стену.

— Мила стой! — выскочил следом, а я стою и вызываю лифт. — Как ты могла все эти годы, — голос дрожит.

— Ты сам меня бросил, — стою и понимаю, что это его задела за живое. — Ты всю жизнь завидовал Ярославу, что я ему родила сына. Только вот как видишь, завидовать тут было не чему. Он твоему сыну дал всё в этой жизни, а ты только палки в колеса вставляешь.

— Ты мне даже не сказала, что ты была беременна…

— А ты бы обрадовался? И не бросил бы меня, — он растеряно смотрит, а я понимаю, что она этот вопрос он не может ответить, так как очень хорошо помнит, чего он тогда хотел. Это точно были на тот момент не дети и жена. — Эдик, я знаю, что ты молчать не будешь после сказанного. Богдан знает, что он не родной сын Орлова, но не знает, о тебе. И он злиться на Хмельного, который чуть не убил его и его сестру в тот день.

— Мила…