— Конечно, садись где тебе удобно, — быстро собираю лишнюю посуду со стола.

— А можно эта сторона уголка будет моей сейчас? — показал на широкий пуфик со спинкой. — И если есть подушка, принесите пожалуйста, — смотрю на него и не могу понять, — Я не могу ровно сидеть, у меня ребро сломано…

— А сейчас, — неловко стало, могла бы сразу догадаться. — Настя принеси дяде Богдану подушку, — забираю у нее торт.

— Ой, можно без дядь ладно, а то не хочу чувствовать себя стариком…

— Как вам угодно тётя Богдан, — Никита закатился смехом, ему только дай повод.

— Очень смешно, — хмыкнул и сел на пуфик в длину, а под спину подложили подушку.

— Удобно? Не болит? — смотрю на него и по телу пробежался холодок.

— Нет вроде хорошо, — смеется, переводя взгляд на мое лицо, и я не могу сдерживать улыбку. Всё тело ноет, голова трещит, а я не могу перестать улыбаться.

— Я тебя сейчас выгоню…

— Больного?

— Как-то же доковылял до нас, — быстро убираю недоеденные каши и ставлю на стол торт.

— На такси, — берет в руку пустой стакан и тянет мне. — Можно чай? Как был я прав тогда…

— Когда? — что-то мне кажется, что меня сейчас упрекнут и причем разбитой машиной.

— Когда сказал, что ещё пару раз тебя посажу в свою машину, то придется её менять, — усмехнулся сдувая пар с горячего чая.

— Вообще-то речь шла о дверях в тот день, — возмутилась, вспоминая, как я злобно хлопала дверями его машины. — Я все помню!

— Не только…

— Торт, торт, — Никита скалится довольно.

— Сейчас! — рявкнула на сына.

— Не рычи, порежь торт уже ребенку, — Богдан одернул, и мне стало стыдно.

— Блин, налетели со всех сторон! — взяла нож и начала резать торт.