— Хорошо. — легко согласилась Эржена. — «Я обещала быть послушной, и как образцовая храмовая девушка должна слушаться покровителя во всём. Да, покровители делают своим избранницам подарки, ты подумай пока, что ты мне подаришь».

— Пошли, и что ты заладила, храмовая девушка, покровители какие–то?

Обратно мы прошли гораздо быстрее, чем я крался сюда. Эржена абсолютно беспечно шлёпала своими туфельками по мостовой, а я от некоторого ошаления просто шёл рядом, иногда пытаясь внимательно оглядывать всё вокруг, но тут же сбиваясь и глядя на Эржену, когда та выдавала нечто такое.

Я поинтересовался, не боится ли она, что какая–нибудь нежить выскочит на нас, но она ответила, что «смотрит» вперёд, и, хотя энергии мало, но пока можно не волноваться.

Из ответов на вопросы, которые давала девушка, хотя часть вопросов она пропускала мимо ушей, а на часть отвечала, что об этом наверное не стоит говорить, потому что, даже если мы союзники, а я её покровитель, то это не её тайна, а тайна храма, например или тайна отца.

Так вот, храмовые девушки — это девушки которые служат в храме, что они делают конкретно — это храмовая тайна. Но у них есть, непонятно обязанность или возможность, как бы это выразиться, пусть будет общаться, с некоторыми важными и уважаемыми людьми, у которых есть доступ в храм. Здесь тоже было не вполне понятно, этот доступ — это доступ к девушкам, или доступ к храму, его тайнам и чему–то ещё недоступному простым прихожанам. Ну и в отношениях с покровителями храмовые девушки были в чём–то похожи на содержанок, но только если хотели. Обязательно было только вести беседы за столом, или на прогулках в храмовом парке. Ну прям римские гетеры какие–то. Порядок выбора одними других был тоже непонятен.

Но это ещё ладно. Имя Бога, которым клялась она не назвала, так как у нас в локации богов пока нет, и мне типа не положено знать.

Тут мы пришли к тем же развалинам, в которых приводили себя в порядок с Кицунэ и Лао Ху.

Она с сомнением посмотрела на пол, и тогда я вызвал куртку и брюки из «лишнего» комплекта, который у меня был и постелил.

Эржена, как гейша, я никогда не видел, но по книгам как–то так и представлял, грациозно опустилась на постеленные вещи, и аккуратно расправила вокруг себя халат.

Учитывая, что она продолжала беречь полы халата от крови, зрелище получилось, ну скажем впечатляющее. Увидев, что я посмотрел, она не сделала ни движения чтобы прикрыться, но склонила голову и прикрылась широким рукавом халата, и сказала, что стесняется. После чего хихикнула, пробормотала, что надо будет сказать отцу, что у ней опять не получается быть идеальной, и что он её опять накажет.

И уставилась на меня. Очнувшись, достал из сумки фляги с разными средствами и контейнеры с перевязкой. Пугать шовными принадлежностями, до времени не хотелось.

Я протянул ей коньяк, смочил водкой тампон из бинта и потянулся стереть кровь и обработать разрезы.

Понюхав, она потребовала фляжку с водкой, а потом с виски.

После чего глянув на мои потуги, вдруг сказала, что у неё уже достаточно энергии, чтобы применить «Малое исцеление», и что этого будет достаточно. А потом вдруг сказала, что если покровитель позволит, то она так и сделает, а потом покровитель, то есть я сможет, как и хочет поухаживать за ней, и стереть кровь.

Этот сюр начал мне надоедать. Девица, которая могла прибить меня кулаком, изображала из себя то маленькую девочку, срываясь на совершенно пацанские выходки, то салонную «девушку» полусвета, которая откровенными намеками завлекает папика.

— Делай как хочешь, и перестань меня называть покровителем! — я едва не бросил ей смоченный водкой бинт, но сдержался и протянул.

— Ты мне отказываешь? Я тебе тоже не нравлюсь. — вдруг всхлипнула Эржена и тихо заплакала.

Какая–то хрень. Чего я не понял? Если бы она рыдала, я бы подумал, что это поза. Если бы гордо отвернулась не обратил внимания. А так всё непонятно, серьёзный воин, лукавая насмешница — это понятно, но ни в том, ни в другом случае, такая похожая на естественную тихая обида. Так дети плачут от горя, когда не каприз, не истерика, а именно настоящее горе.

Нет, я не обнял и не подставил плечо, может до конца не верил, а просто спросил в чём дело.