Что отец решил делать с чужачками? Оставит их всех для себя?

Я понял, что начал раздражаться. Нужно срочно поговорить с отцом.

– Мы можем поговорить наедине? – спросил я, повернувшись к нему. Он удивленно приподнял бровь, но возражать не стал. Велел тотчас же всем покинуть зал.

Наконец мы остались одни.

– Отец, не пора ли прекратить все это?

Он даже подавился вином от такой наглости.

– Что за разговоры, сын? Ты не доволен моим правлением? – в его голосе прозвучала злость. Я почувствовал волну власти, исходящую от него. Он пытался подавить мою волю.

– Мама бы никогда этого не одобрила.

– Твою мать убили люди! Теперь они принимают расплату! – рявкнул он, и у меня сжало виски.

–Отец! Посмотри, каким ты стал! Подданные превратились в рабов, невинные девушки подвергаются насилию! Пора покончить с этим.

– Ты смеешь мне указывать, щенок? – прорычал он и откинув стул, обернулся волком. Рыча оскалил клыки. Я мог сделать тоже самое, но не стал. Я все еще пытался достучаться до его разума.

– Посмотри на себя, отец. Ты угрожаешь своему сыну. Единственному, что осталось тебе от светлой памяти матери! – последние слова я с трудом прохрипел, так как он задействовал силу подавления. Мое тело налилось слабостью, пошла кровь из носа.

– Если бы у тебя была дочь, хотел бы ты ей такой же участи? Чтоб невинную девушку изнасиловали и возможно убили? Что стало с тобой отец? Почему ты не можешь прекратить это?

Глаза отца налились кровью. Он хрипло дышал, на пол капала слюна. Мое тело скручивали спазмы боли, кости трещали, но я все еще пытался дозваться его. Вернуть того отца, каким он был когда –то.

– Мама сейчас видит все что ты творишь. И поверь, ей больно. Больно видеть каким ты стал, что сделал со своей жизнью, во что превратил людей. Обернись вокруг и ты увидишь что рядом с тобой остались лишь такие оборотни, как ты. Безжалостные, бездушные и злые. Вы ничего не видите дальше своего носа. Погрязли в грабежах и убийствах – новый приступ боли скрутил так, что я почти потерял сознание.

– Ты предал вашу любовь. Ты стал таким же жестоким и беспощадным как те, кого ты клянешь в смерти матери – прохрипел я, проваливаясь в темноту.