— А ты навещал ее до побега? — спросил его отец.

— Нет, — выдохнул профессор и отрицательно помотал головой. — Я передавал все через работников комитета. При таком положении вещей мне сложно было оказывать на нее давление…

— Неприятная ситуация…

После этих слов миссис Монс все какое-то время молчали, обдумывали услышанное, сопереживали профессору.

— А у тебя еще есть чувства к ней? — и снова вопрос папы Рихарда ударил в самую точку.

Вита снова замерла и побледнела. Она боялась услышать положительный ответ настолько сильно, что забыла, как дышать.

— Конечно, есть, — усмехнулся Монс, и девушка чуть не потеряла сознание. Однако профессор оказался не настолько жесток, чтобы не пояснить свои слова. — Вопрос скорее в том, что это конкретно за чувства. Сложно любить кого-то, кто поступил так, как поступила Фрига… Но и выбросить из головы годы брака непросто. У меня смешанные, очень сложные чувства. Я и сам их до конца не понимаю. Вряд ли я когда-нибудь смогу уложить в своей голове то, что моя жена проведет остаток дней в заключении, но при этом я понятия не имею, как продолжать жить, если этого не случится…

— А продолжать жить надо… — резюмировал Конрад Монс.

— Именно! — подтвердил его сын.

— Послушай, сын, — голос мужчины зазвучал предельно спокойно. — Тебе сейчас нужно… Нет… Ты просто обязан взять себя в руки и перестать выдумывать себе несуществующие проблемы. Разбирайся с реальными. Желательно, по мере их поступления. Все эти твои размышления, конечно, очень трогательные, но они способны свести тебя с ума. Нет ничего страшнее неопределенности. Борись с ней.

— Ты прав… — не стал сопротивляться Рихард. — Я и сам понимаю, что должен вести себя как мужчина, а не как тряпка.

— Ну… — по-доброму улыбнулся отец. — С тряпкой — это ты уже переборщил… Однако в руки себя возьми. Сейчас. Не откладывай это дело. В конце концов ты ведь отвечаешь не только за себя, но и за юную леди.

Вроде бы и прозвучало доброжелательно, но Вите все равно захотелось немедленно спрятаться под стол. После того, как Монс поделился опасениями насчет того, что люди в лицо говорят ему одно, а по факту думают совсем другое, попаданке пришло в голову, что и с ней может происходить тоже самое. Что, если окружающие думают о ней совсем не то, что говорят вслух? Об этом стоило поразмыслить, но не в данный момент. В данный момент речь шла не о ней.

Монс-младший с интересом посмотрел на Виту. То ли он оценивал ее реакцию, то ли размышлял о чем-то своем. А может, он проделывал все это одновременно.

— Мне все это время казалось, что Виту я в первую очередь и спасаю от самого себя… — сказал учитель.

Девушке испытала неожиданный порыв встать и стукнуть его по голове. Какую чушь несут порой люди, называющие себя учителями. Как можно спасти от себя человека? Да еще и при помощи ношения кольца, которое только и делает, что напоминает о том, насколько невозможны телые и нежные отношения с этим человеком. Однако Вита сдержала свой порыв. Внутри она горела от ярости и возмущения. Наверное, они ярко отображалось на ее лице. Монс-старший явно заметил эти признаки.

— Сдается мне, ей так не кажется, — нарушил молчание он. И выводы его были более, чем обоснованными и верными. — Лично я ваших отношений не понимаю. И спрашивать о них боюсь. Разбирайтесь сами. Но помни, Рихард, что ты намного старше, чем Вита, а потому ответственность в любом случае на тебе.

Не понаслышке зная, что такое взваленная на плечи ответственность, Вита немного остыла. Ярость и возмущение отступили. Девушка бы и с себя с удовольствием скинула эту самую пресловутую ответственность. Рихард отвечает за нее, а она отвечает за всех попаданцев… Странная сложная цепочка…

Родители Рихарда, наконец, смилостивились и прекратили допрос о кольце. Речь вновь зашла о приятных вещах. Все Монсы без исключения готовы были часами разговаривать о Мирабилии. Конрад и Эмилия сами были попаданцами, а потому прекрасно понимали чувства Виты и ее желания побольше узнать о мире. Они уверяли ее в том, что ни секунды не сожалели о своем прибытии сюда. Свой мир они не помнили, но почему-то точно знали, что там, на забытой родине, их судьбы сложились бы не так удачно. Уже как минимум потому, что там они могли бы никогда не встретиться.

Их очаровательная вера в то, что они предназначены друг для друга, возвращала на лица настоящие улыбки. Монсы казались попаданке одной из лучших пар, что она видела за всю свою жизнь. Такие гармоничные, такие любящие друг друга, такие милые. И сын у них получился замечательный. Даже со всеми этими его особенностями и желаниями надумывать себе и окружающим проблемы.