— Ну, возьми моего брата… так и быть.

Я только хмыкнула. После вчерашних признаний мужа мне было трудно по-настоящему испугаться. Казалось — что какая-то там стража где-то на границе поместья? Поговорим, все проясним, и они уйдут. Я мозгами понимала, что все может быть гораздо серьезнее. Но душой поверить в страшное не могла.

А потому не стала протестовать, когда по тропе через лес вместе с нами двинулся не только Каллен, прихвативший с собой десяток туров, но еще и Рояль в компании Элоди. И белый лорд, который с ходу пообещал во всем разобраться. И еще кто-то из рядовых членов комиссии.

Тем неожиданнее оказался финал этого утреннего происшествия. Едва мы оказались на границе, едва меня заметил командир прибывшего отряда магов и простых стражников, как в мою сторону полетело неизвестное заклинание.

Я пискнуть не успела, а брат и муж, вдвоем необыкновенно быстро отбившие эту магию в сторону, хором взревели:

— Что здесь происходит?! По какому праву!

— Ваше высочество, вы сейчас под принуждением и не осознаете, что делаете, — заявил главный пришелец, глядя на Алексина. — А вот вы, лорд О’Райли, можете поплатиться за то, что препятствуете императорскому правосудию. У нас приказ схватить и доставить в столицу темную тварь, околдовавшую старшего наследника империи с целью завладеть его силами и устроить государственный переворот!

Мамочки!

— Да на каком основании?! Здесь уже работает комиссия магов, и вина леди Софии ими не установлена! — вмешался Роэль и, пользуясь своим статусом действующего наследника, приказал: — Объяснитесь, капитан!

— Лейтенант! Зачитайте приказ его императорского величества! — буквально проорал глава отряда, махнув рукой одному из своих подчиненных.

— Сего дня, семнадцатого лунного месяца третьей луны, по сигналу родового алтаря императорской семьи было установлено, что к наследнику применили неизвестные чары. По указанию магического маяка и докладам наблюдателей был произведен обыск в поместье О’Райли. Найденные улики подтверждают применение темной магии, а именно строжайше запрещенного в королевстве ритуала приворота на крови жертвы, исчерпывающие доказательства применения которого были обнаружены в поместье О’Райли.

Э-э-э… что?! Какие еще улики? Я точно ничего такого не делала, но вот прошлая Софи… нет! Однозначно, это больше похоже на обычную подставу. Оригинальная сестра Каллена даже магии не имела!

— Засим именем императора повелеваю! Доставить Софию О’Райли для допроса и последующего суда! В случае неповиновения мы…

— Минуточку, неблагородные господа. — Голос мужа прозвучал как гром среди ясного неба. — Боюсь, вы никого и никуда не можете увезти. Физически.

— Госпожа О’Райли, — голос капитана отряда стражи был холоден и полон презрения, — прикажите своему… мужу не вмешиваться. Вы ведь не зря заставили его высочество принца подписать такой отвратительный кабальный договор. Если сейчас проявите добрую волю и сбережете его жизнь, вам это зачтется на суде.

— Наивный петушок Корнуолл. — Честное слово, у меня мурашки побежали по спине и ниже, огромными табунами. Таким насмешливо-ледяным тоном это было сказано. — Ты правда поверил, что эта глупая бумажка что-то решает? И благодаря ей моя марионетка может мне что-то запретить?

Честно скажу, я сама ему почти поверила, когда оглянулась на мужа и содрогнулась, увидев вместо уже привычного Алексина настоящего Темного Властелина.

Равнодушного, холодного, жестокого и насмешливого. Он по-волчьи опустил голову к плечу, растягивая губы в саркастичной улыбке и обжигая всех присутствующих льдом лунных глаз.

— Немного не вовремя это все, но ничего страшного. Вряд ли вы сумеете мне помешать. Вы никуда отсюда не уйдете. И естественно, не заберете инструмент, с помощью которого я собираюсь освоить силу древних лейри и захватить трон. Глупцы, шавки, продавшиеся клану Ваненро за жалкие крохи… явились сюда столь малыми силами и на что-то надеялись? Ах да! Точно! Вы же поверили в сказку, будто наследник империи и самый сильный маг поколения позволил себя околдовать какой-то малолетней идиотке!

Лунные глаза сузились до полумесяцев, а мужчина издал несколько тихих смешков, будто Алексину было и смешно, и гадко одновременно. Но он продолжил свою речь как ни в чем не бывало: