– Что, представление отменяется? – почти жалостливо интересуется Санаду, но двигается, уступая императору половину дивана.

Под весом императора диван жалобно скрипит.

– Драконы, – изображает душевное страдание Санаду. – Даже сесть тихо не можете.

В ответ на грозный взгляд золотых глаз императора Санаду только хмыкает.

– Зачем вы здесь собрались? – спрашивает император.

– Ты не поверишь, – патетично полушепчет Санаду. – Спасать меня от преследования.

– Обсудить Неспящих, – добавляет Ланабет.

Санаду и бровью не ведёт, хотя ему интересно: она сразу Неспящих собиралась обсудить, или говорит так из-за упоминания Мары, относящейся к этим самым Неспящим?

Сердце Санаду словно сжимает холодная рука: он не смирился. До сих пор не смирился. Пусть всё кончено и возврату не подлежит, но ему до сих пор больно.

– И обсудить Неспящих, – насмешливо соглашается он и поворачивается к императору. – Присоединяйся, не стесняйся, чем больше народу – тем веселее.

Строгий взгляд императора ничуть Санаду не трогает – не после архивампиров.

А появление официанта вынуждает их сделать небольшую паузу. Санаду с грустной полуулыбкой наблюдает, как перед ними под дребезжание чашек о блюдца мертвенно-бледный официант расставляет чай и сладости, и с тоской вспоминает свою таверну «Вкусная закусь», где перед драконами так не трясутся, и обстановка уютнее, и вообще было бы душевнее.

Двери за собой официант закрывает с видимым облегчением.

– Санаду, – император вглядывается в его лицо. – Расскажи мне о менталистах.

Санаду задирает бровь, и император чуть отстраняется, смущённо отводит взгляд:

– Ну, ты же в менталистах разбираешься. И в менталистках тоже, через тебя же столько студенток прошло. Расскажи, какие вы… то есть они.

– Нежные, – трагично сообщает Санаду, – трепетные. С тонкой душевной организацией.

Император снова смотрит на него. А Санаду театрально изумляется:

– А ты разве не знал?

– Санаду, – на скулах императора вспыхивают золотистые контуры чешуек. – Я серьёзно спрашиваю.