А как же главнюк и его обещания?
Последнюю фразу я, наверное, произнесла вслух, потому что Люся заботливо поправила мне расползающееся платье и успокаивающе сказала:
— Ну, если твоя хозяйка добродетельная бонна, то неудивительно. Кто же будет ей вот так перечить да нервы трепать? Это чревато. А так — ну, съели и съели. Обидно, конечно, что обманули. Но это для тебя, а им-то что. У них дракон не кормленный, дракона кормить надо. Закон природы, во!
Ага, сожрали — это просто обидно! Ну офигеть не встать. Что мне теперь делать-то?! Хотя, наверное, мне уже должно быть все равно.
— И как оно… бывает? Тебе рассказывали? Ты видела?.. — равнодушно спросила я. Хотя бы анестезией какой-нибудь меня накачают? Или это испортит вкус блюда? Или дракону с консервантами еду нельзя?
А может, меня будут держать в тюремной камере? Вот Люся сказала — четверых съели. За шесть недель. Если дракон ест раз в две недели, раз в месяц, то я еще немного, но поживу. Если раз в неделю — то плохо, он и так уже на голодном пайке.
А вот интересно, вдруг подумала я. Пропавшие люди. У нас люди пропадают бесследно. Совсем с концами. Это что значит, их сюда, а тут их едят? А еще ведь бывает, что они потом спустя двадцать лет возвращаются… Да нет, об этом лучше даже не думать.
— Ам! — Люся двумя руками изобразила захлопывающуюся драконью пасть. — И все. Он огромный, я в решеточку видела. Так что ты даже ничего не почувствуешь.
Это радовало. Или нет? А вдруг на зуб попаду, а не просто по пищеводу в желудок?
Да чтоб его! О чем я вообще думаю? Права качать надо, отстаивать свое, защищаться! Обещали же! Мне Ассии еще помогать, они там без меня посудой обрастут по потолок, кому они еще комнату под крышей отдадут и зарплату платить будут, как не мне. И другой такой умелой посудомойки им не найти!
— А если апелляцию? — решительно вскочила я.
— Хе, ну ты попробуй, — сочувственно предложила мне Люся. — Только это, слишком умными словами не говори, а то здесь этого не любят. К тому ж без подтвержденного диплома ты никто и звать никак. Слезы пускать даже не пробуй, этим не пробьешь, а вот на трудолюбие напирай, ну там, рабочие мозоли показать можешь…
С мозолями у меня был затык, даже на пятках. Это я пару дней назад себе в домашних условиях педикюр успела сделать. Как чуяла, что дальше времени не будет на подобные излишества.
— А поможет вообще? — я засомневалась. А Люся скривилась:
— Ну, вероятности не так и много. Поэтому и суды так быстро. Это с кражами, драками они долго разбираются. А с трудовыми преступлениями — оп! — и готово. Мне тот местный говорил, что там на суде даже этих… присяжных не будет. А заседание долго длится, потому что все бумаги надо подписать в трех экземплярах и проштамповать.
— Местных тоже?.. — я засомневалась, потому что… ну с чего вдруг? Ладно, мигранты, их-то легко поймать на незнании или банальном неверии. Ну кто по трезвости поверит в дракона?! А местные-то поколениями так живут, правила должны быть выучены.
— Так он из этих был… За свободу выбора. Из рабочего движения. Все рассказывал круглые сутки про ущемления, про насаждения. А че, насаждать? Моя бабка работала на поле, мамка работала, и никто от этого не умер! Да, спина болит, да, руки крутит, так работа же. И я работаю, раз надо. А этот жаловался, что тяжело, пф-ф, по указке картинки рисовать! Мол, нутро просит фантазии, высоких высот, а ему выставили план, — фыркнула Люся.
— Ну, знаешь ли, творческий процесс… он такой, — я неопределенно пошевелила рукой. Дело было даже не во вдохновении, успела я насмотреться на свою племянницу. Кроме всяких мистических вдохновений, время художнику есть куда девать. Например, совершенствоваться, пробовать новые стили, испытывать краски и манеру рисования. Скорость опять же тренировать. А если ты получил на месяц наряд «сделать тридцать акварелей как под копирку», то какие уж тут совершенствования…
— Ну ты как скажешь, — рассмеялась Люся. — Что той мазни? Берешь кисть, суешь в краску и красишь, много ума и сил не надо! Кистью-то махать — не лопатой!
Я проглотила ответ. Да и что говорить, все равно пути ведут к одному — к дракону на съедение. Любишь ты работу, можешь — не можешь, устал или нет, Ерония сказала надо, житель Еронии ответил «не ешьте меня, пожалуйста, все сделаю, как скажете».