— Из города ночью никого не выпускаем. Приказ.
— Ваш коллега меня выпустил, – я отчаянно указала пальцем себе за спину.
— Кто там сегодня? — подал голос второй стражник, — Сэм, наверное. Этот дурачок вечно все мимо ушей пропускает.
— Он сказал, что я не пленница.
— Так и есть, но по шапке за беспечность он точно получит. Будет завтра весь день картошку чистить и полы в казармах драить. Поселение на ночь закрыто. От заката и до рассвета никто не может ни зайти внутрь, ни покинуть его.
— Пожалуйста. Мне очень надо! — взмолилась я.
— Чего тебе надо, крошка? Оказаться в лапах бандитов? Или может ищешь встречи с выжлами, — снисходительно поинтересовался он, — Иди к себе. Скоро расцветет, и комендант примет тебя. Расскажешь ему о своей беде и почему торопишься. Он мужик мировой, уверен, пойдет навстречу тебе.
Этот мировой мужик схватится за топор и вилы, когда увидит, во что я превращаюсь.
Просить и умолять было бесполезно. В отличие от первого желторотика, это были матерые вояки, для которых приказ — это святое.
— Хорошо, — сдалась я, — пойду обратно.
— То-то же, — довольно сказал солдат и отпустил мою руку.
Я сделала шаг по направлению к калитке, чтобы притупить их бдительность, а когда они отвернулись — прошмыгнула мимо и бросилась бежать.
— Ах, ты зараза! — прогремело мне вслед, — я за ней. Ты оставайся.
— Огонь возьми, а то в темноте скроется.
Один из вояк, тот, что помоложе и попроворнее бросился следом за мной. Я неслась во весь опор, но слышала, как тяжелые шаги за спиной становятся все громче. Он был быстрее, сильнее, выносливее, и все-таки настиг меня, когда до спасительной кромки леса оставалось совсем чуть-чуть.
— А ну-ка стоп! — прогремело над самым ухом.
Я взвизгнула и припустила еще быстрее, но было уже поздно, крепкие пальцы сомкнулись на моем локте.
— Куда тебя несет, окаянная. Проблем захотела? — он рывком развернул меня к себе и замер.
Я оказалась прямо в центре светового круга, представая перед солдатом во всей красе.
— Твою ж мать, — он разжал пальцы и отпрянул, выставляя между нами факел.