Менее чем за две недели войны полк понес ощутимые потери и каждый летчик был на счету, а тут какое-никакое, но пополнение. Правда, не строевой пилот, а выпускница аэроклуба, без знания тактики и стратегии воздушного боя, но летает классно, раз «мессер» сегодня об землю размазала. На «этажерке» это не каждому удается. Он оценивающе посмотрел на Машу – совсем молодая еще, 24 года, а если…, но ведь сама напросилась. Ладно, будь, что будет – это ее решение. Он отвел глаза, но Маша уловила его мысли.

Эх, если бы ты знал товарищ майор, какие будут потери в этой войне, — подумала она. Но за меня не беспокойся, я-то точно знаю, что назад вернусь, а вот ты?

— Хорошо, товарищ Воронина, — снова официальным тоном сказал майор Зябликов, — ваше желание о мобилизации в ряды ВВС Рабоче-крестьянской Красной армии, я удовлетворяю. Пока будете летать на машине младшего лейтенанта Григорьева, далее, если появится возможность, пересадим вас на И-16. Сейчас зайдите к писарю, он вас оформит. Потом получите форму и оружие. Кстати, стрелять умеете?

— Да, умею. У меня значок Ворошиловского стрелка, — не моргнув глазом ответила Маша, а сама подумала, что не сильно погрешила против истины. В тире, где она занималась перед неудачной попыткой поступить в летное училище на летчика-истребителя с дальней перспективой попасть в отряд космонавтов, ей были довольны.

— Это хорошо, — похвалил ее комполка. — Умение метко стрелять для военного летчика тоже очень важно. А теперь свободны, приступайте к несению службы!

Были уже глубокие сумерки, когда, закончив все формальности у писаря, получив обмундирование и оружие, Маша, наконец, добралась до своего По-2. Его уже загнали в импровизированный капонир и отремонтировали, положив заплатки из перкаля на поврежденные крылья и фюзеляж.

— Товарищ младший лейтенант, разрешите доложить, — обратился к ней стоящий у самолета боец. — Повреждения исправлены, машина к полету готова! Техник Федор Решетов!

Интересно, а сколько ему лет? — подумала Маша, глядя на своего техника. Лет восемнадцать – не больше. На моего младшего братика очень похож, только без толстых очков – обязательного атрибута большинства компьютерных гениев, и глаза добрые.

Федор смотрел на Машу восхищенно и с уважением. Еще бы, девушка-летчица, чуть-чуть старше его, а уже «мессера» на вираже по земле размазала. Вон она – звезда на фюзеляже горит. Сам рисовал, как только узнал, что ее в их полку оставили, и она на его машине летать будет.

— Да ладно тебе, Федя, не тянись ты так. Мы же не в строю, давай знакомиться. Я – Маша Воронина, или просто Маша.

— А я – Федор Решетов или просто Федя, — в тон Маше ответил Федор. Он уже понял, что его новый командир добрая и мягкая – зазря гонять не будет.

— Ну что же, Федя, давай машину осмотрим, — предложила Маша и, поймав на себе его удивленный взгляд, пояснила: – Так по правилам положено. Я в аэроклубе всегда так делала перед каждым вылетом.

— А ну да, ну да, — согласился Федор. — Только вот фонарик достану, а то темно уже.

Проведя осмотр, Маша осталась довольна. Техник свое дело знал, и это радовало. Иметь хорошего техника немаловажно везде, но в авиации особенно. Чуть что не так и все. Самолет ведь в небе не запаркуешь.

— Ну что, Федя? А теперь спать, — сказала Маша и сладко зевнула, — а то наверняка завтра вставать рано, где тут можно пристроиться?

— Да хоть у капонира на брезенте, — предложил Федор. — Землянок-то нету, мы чуть ли не через день дислокацию меняем. От самой старой границы пятимся, а немец все прет и прет.

Маша взглянула на Федора. Даже при неярком свете луны было видно, как помрачнело его лицо, а в голосе слышались недоумение и злость. Почему, почему все так происходит. А я-то ведь в более выгодном положении, чем они, — вдруг подумала Маша. Все наперед знаю. И результат войны и судьбу страны да и свою судьбу тоже. Ну, во всяком случае, что домой вернусь, но рассказать вот только ничего не могу.

— Ничего, Федя, остановим мы немца, — как можно увереннее произнесла Маша и вышла из капонира, дав этим понять, что разговор закончен. Под брезентом оказался слой сена, лежать было удобно и мягко. — Надо же какой Федя заботливый, завтра его надо обязательно поблагодарить, — решила Маша, постепенно засыпая. Так запомнился ее первый день на войне.