В коридоре раздался стук костылей, и в дверь палаты заглянула Аня.

— Маша, там пионеры пришли, концерт будет. Пойдем смотреть?

— Пионеры, концерт. Да, да, конечно, — Маша поднялась с кровати. Концерт пионеров – это интересней чем сидеть и о разных протуберациях пространственно-временного континуума думать, особенно, если сама в этом ничего не понимаешь. Да и вообще, путешествие во времени – дело нервное, вот так-то.

Прошло еще несколько дней и Василий окончательно выздоровел. Правда, списали его с истребителей, дала о себе знать контузия. Вышел он с медкомиссии, как в воду опущенный.

— Да, ладно, тебе, Вася, не расстраивайся, — попыталась подбодрить его Аня. — Ну, будешь летать на транспортниках. Все равно же в небе, а не в БАО, бомбы таскать.

— В небе-то в небе, — вздохнул Василий, — но вот только я около фронта буду, а ты на передовой. Неправильно это, как-то. А впрочем, не век же мне от этой самой контузии отходить. Лучше станет – снова на истребители вернусь или на «пешки», в крайнем случае. Так что, мы еще с тобой, Аня, Берлин бомбами поутюжим, — он улыбнулся.

Прощались коротко, но трогательно. Василий обнял их обоих, а Аню поцеловал. У Маши щемило сердце. Вот и еще один близкий ей человек уходит в неизвестность, может быть навсегда. И сколько раз после гибели Федора слово себе давала – ближе, чем надо с людьми не сходиться. Чтобы если потом погибнут, уж слишком больно не было. Да вот не получалось у нее. Может натура такая. А может быть так и надо. Ведь человек же она, а не чурбан бесчувственный.

Василий отбыл к новому месту службы, а Машу с того времени стал грызть червяк сомнений. Вдруг и ее, как Ваську, по ранению спишут, да не то что на транспортники, а совсем и как же она тогда? На медкомиссию они с Аней пошли вместе. Аня зашла первой и, выйдя, притопнула раненой ногой. — Все, здорова – можно летать, — сообщила она. — Теперь ты, Маша.

— Ну что же, товарищ лейтенант, — военврач посмотрел на Машу из-под толстых очков. — Состояние здоровья в принципе в норме, но на истребителе вам летать еще рановато. Перегрузок можете не выдержать. Временно полетаете на По-2.

— Ох, — Маша перевела дыхание. — Слава Богу, не списали. Ладно, По-2, так По-2. С него начинали связником, на нем и счет открыла, плюс два. Да и к тому же По-2 сейчас не только самолеты связи, но и ночные бомбардировщики. А опыт ночных полетов немаленький. Вот бы вместе с Аней в один полк направили. Хорошо бы было.

— Ну что, Маша, куда тебя? — с волнением в голосе задала ей вопрос Аня. — На истребители вернешься?

— Нет, на По-2.

— На По-2! Ну так давай к нам в полк, — тут же предложила Аня. — У нас ребята хорошие и командир добрый, не обижает.

— Да я бы и рада, — возразила Маша. — Но только вот это же не от меня зависит. Куда пошлют, там и воевать буду.

— Ну, так мы этот вопрос утрясем, не проблема, — и Аня заговорщически улыбнулась. А как утрясти, Маша уже знала, причем с очень давних времен. Еще дедушка рассказывал. Взял после ранения, да и направился в свою часть, вместо той, куда его определили по документам. Нарушение, конечно было налицо, но посмотрели на это сквозь пальцы. Ну, так сказать, вел себя в пределах допустимого. Правда, авиация, не пехота, и вообще не выполнение предписания – этого Маша побаивалась. Но, с другой стороны, когда-то же надо начинать. Да и с Аней уж очень вместе остаться хотелось. На этом и порешили.

Вот только не пришлось им этого делать. Распределили их вместе.

Ну что же, хорошо то, что хорошо кончается, — подумала Маша, забирая документы. А то ведь найдется какой-нибудь крыс канцелярский, рёв поднимет: "Как-так, почему, непорядок", и ладно, если все взысканием ограничится и до особого отдела не дойдет. Иначе все – труба в ее положении.