Меня убили, комбат Иванов погиб при атаке на позиции противника. Батальон по сути перестал существовать. Из Москвы мой батальон направили под Смоленск, там подчинили одной из армий, вот и направили на передовую. Наши постоянно атаковали, немцы выбивали личный состав, а тут генерал-майор вышел на дорогу, командир корпуса, остановил батальонную колонну, и подчинив нас себе, погнал с ходу в атаку. Я пытался поговорить насчёт разведки, подходов, узнать где у них что, но тот орал мне в лицо, брызгая слюной, и грозя расстрелять на месте. Или сменить на другого командира. Я сам повёл батальон на окопавшегося и подготовившегося противника. Лёгкие машины жгли только так, тяжёлые продержались чуть больше. Не стало моего батальона. Сам я вылезал горевшим факелом из танка на одной силе воле. Амулет-защиты разрядился в ноль, да и расплавился. Хорошо у первой линии окопов подбили мой тяж, немцы бы добили, но наши взяли окопы и меня в медсанбат. Генералу ничего, а меня в госпиталь. Причём, когда очнулся, сказал не свои данные, а записали под именем моего механика-водителя, он сирота, обгорел так, что не опознать, вот и не опознали. А капитан Иванов погиб смертью храбрых. Немцы от нашей атаки тоже потери понесли, но не сравнить с потерями моего батальона, и всё из-за этой твари с лампасами на штанах. Я долго восстанавливался в госпитале, пока в середине августа не сбежал. Да ел за троих, и кожица быстрее прорастала, это могло привлечь внимание. Впрочем, кожа не самое страшенное, чуть заживил амулетом, чтобы сукровица не текла, и ладно, страшнее потери рук. Сгорели они у меня, культяпки были. Ноги сапоги защитили, а от рук только кисти остались. Вот и кинул всё на выращивание рук. А это могли увидеть и понять, что происходит, потому и сбежал из госпиталя. Руки отрастил только в середине ноября, тогда же и отправил письмо в Казань, родственникам парня, Звезду Героя, орден, документы на них, личные и памятные вещи, фотоальбом. Якобы от сослуживца. Мол, в госпитале находился, сразу отправить не мог, но сохранил. Хоть что-то осталось на память о погибшем сыне, муже и брате.
Мстить надо всегда, и я это только что сделал. После выращивания рук, а ел очень много, материал нужен, я занялся средством размножения. Да он тоже почти выгорел, врачи удалили остальное, некроз пошёл, вот выращивал с нуля. Пока в процессе, поэтому на сегодняшний день, а было двадцать второе декабря, кожа моя выглядела до сих пор ужасно, но она у меня последней на восстановление. Ничего страшного, главное остальное убрать. На полное восстановление тела у меня уйдёт около полугода, к лету сорок второго восстановлюсь, как я прикинул. То, что случилось со мной и батальоном, раз и навсегда отбило у меня желание участвовать в этой войне. Всё, хватит, достало. Пока такие генералы командуют, я от советских подразделений предпочту держатся подальше. Да их там каждого второго или под трибунал, или сразу под расстрел. Не было необходимости атаковать противника, «Глаз» это показал, ну не было, а тот исступлённо кидал подразделения в эту мясорубку. Вот и мы попались ему под руку, и дальше под раздачу. Ладно бы его наказали, он же просто геноцид устраивает, но того даже в звании повысили и армию дали. Молодец, ударными темпами сокращаешь население страны, вот тебе армия, продолжай в том же духе. Зла не хватает. Поэтому всё, хватит с меня, переберусь куда в другое место и буду просто жить. Пока не определился куда, но уж я себе найду тихое и спокойное местечко.
А пока танк активно полз по сугробам ночного леса, «Глаз» помогал прокладывать маршрут, а то из-за пурги видимость почти нулевая. Главное убирался подальше. Месть свершилась, а то эта несправедливость жгла изнутри, мои бойцы погибли, а эта тварь живёт? Не бывать такому. Теперь же я чувствовал облегчение и в некотором роде пустоту. Дело сделано и это хорошо. Амулет «Глаза» не пострадал, когда рванули снаряды в танке, порох в них горел, сжигая мой экипаж. Я даже не знаю, чем это нас достали. Защита недолго продержалась, я всё успел убрать в хранилище. Дальше выбирался объятый огнём, воя от боли. Больше не помню, болевой шок вырубил. Сердце к слову серьёзно просадил, потом амулетом пришлось восстанавливать. Сейчас как новое. Также от отравления продуктами горения почистил тело. Сам горел, сам себя травил. Все эти дни пока лечил себя, сначала одну руку восстановил, чтобы можно было в быту пользоваться многим, потом вторую, так вот, жил я в прицепном автодоме, в районе правительственных дач, у Москвы. Вы думаете инвалид без рук, что сбежал тихой ночкой из московского госпиталя, где лежал в ожоговом отделении, сможет далеко уйти пешком? Вот и я сколько мог и шёл. Шесть раз ночевал в пути в автодоме, или в спальнике, благо конец лета, тепло, с утра продолжая движение, но вот нашёл тихое место в густом ельнике, и тут жил. Домик летний, и в тридцатиградусные морозы сложно в нём жить. Кондиционер от морозов не спасает, а встроенная печка была слабой. Благо, когда морозы пошли, одна рука у меня уже была, вторую заканчивал, пальцы отращивал, и я улетел на юга. В район Астрахани. Держать штурвал одной рукой я мог и мой двухмоторный самолёт добрался до места. Там и жил, и восстанавливался, а как вторую руку вырастил, сразу к Москве, искал нужного генерала. Да тут он, в районе Калинина воевал. Четыре дня на поиски, полдня на подбор позиции, и исполнение в этот же день. Успел до начала ненастья. А теперь можно покидать Союз. Да, восстанавливаться я собирался за его территорией.
Чёрт, а пурга только усиливалась. Я выехал на опушку и там на заснеженную пустую дорогу, неплохо укатанную, что позволило мне серьёзно прибавить в скорости. Надо найти тихое место, переждать непогоду, и там полечу куда хотел. Хороший план, выполняем его.
***
- Осторожно, - сказала проводница, неся поднос с чаем.
Пришлось пригнуться в тесном коридоре, та поднос поверху пронесла, и мы разминулись. Открыв приоткрытую дверь купе, я зашёл и положил полотенце на верхнюю полку, где спал. Рядом сумочку с гигиеническими принадлежностями. Двадцать лет в Союзе меня не было, и вот вернулся. Да, сейчас тысяча девятьсот шестьдесят третий. Начало июля. Наш поезд из Адлера идёт на Москву.
Устроившись на полке, я взял книжку и стал читать. Что я скажу про эти двадцать лет? А знаете, самые считаю счастливые мои годы. Я жил на Мальдивах, на одном из островков, сам построив хижину. Сказал бы один, отшельником, но нет, это не так. Девушки местные, с других островов, мне скрашивали жизнь. Богатое приданное давал, когда расставились, но больше двух-трёх лет со мной не жили. Да уставал от лиц и заводил новые отношения. Купался, рыбачил, все рифы на глубину четыреста метров изучил. Амулет-водолаза при мне, как и амулет-светильник. Просто фееричные ощущения. Я руками рыбу научился ловить, с острогой. Освоил два языка, испанский и мальдивский. На яхте своей трижды в кругосветном путешествии побывал. Вообще до того, как добрался до Мальдив, я до осени сорок второго проживал в джунглях Индии, восстанавливал себя. Свой инструмент отрастил, даже больше сделал, новая внешность, что не похожа на Иванова. Новый человек. Когда уже без содрогания на меня смотреть можно было, так и добрался до Мальдив. Ну и проживал тут. Остров я не купил, арендовал у местных на двадцать лет, и жил, пока срок не вышел. Вообще я запрет на посещение острова поставил, частные владения, и девушки у меня не всегда были. Как бы это сказать? Лет пять назад, в пятьдесят восьмом, я решил себя омолодить, возраст сбросить. Просто нашёл эту опцию в лекарском амулете, и задействовал. Аккуратно и осторожно в течении трёх месяцев омолаживался до двадцатилетнего возраста. Тогда я отключил амулет и жил дальше, но стал замечать, что суше становлюсь, усыхаю, кожа более молодой становится. Пришлось вести статистику внешних изменений. За полгода я скинул возраст до пятнадцати лет, без воздействия амулета. Диагност показал, что мне реально пятнадцать. Видимо, что нужно тот сделал, и дальше уже само шло. Не сильно расстроился, жил один, сплавил как раз двух девчат домой, щедро отблагодарив за год совместной жизни, а новых два года не брал и дальше жил на острове, возвращаясь к двадцати годам естественным способом. Да что это, я в таком молодом возрасте третью кругосветку и совершил.
А когда срок аренды закончился, остров к слову уже арендовали, года четыре как, и новый арендатор получил во владение этот райский островок, я же отбыл на своей яхте до Красного моря. Там месяц жил, потом полгода на Средиземном, Италия, Франция. Сейчас мне двадцать лет, вид вполне симпатичного паренька. Решил вернутся домой, уже тоска начала подтачивать по родным пенатам. Хотя лет десять назад, да даже пять, ничего подобного не было. Непонятно. С другой стороны, между родных берёзок бегать в обличии волка, или между пальм, разницы я не видел. А в шкуре зверя я проводил очень много времени, не зря же отшельником был. Ну почти. Вернулся этим летом в Союз, долетел на своём самолёте, приводнился, и дальше под водой. Так у Сочи и выбрался на берег. От местных мало чем отличался, такой же загорелый с довольной моськой на лице. Ещё неделю тут пожил, и вот на поезде еду к столице. Между прочим, никаких документов я не имел. Буду решать вопрос с паспортом в столице, желательно послужившего парня, снова отдавать долг срочной службы желания никакого у меня не было. От слова совсем. А так порешаем. В столице будет видно. Хорошо в Союзе живут граждане, документы за всё время нахождения на его территории, так и не спросили.
Сам поезд так себе, какие-то вагоны потасканные, вагон-ресторан настоящая рыгаловка, я один раз сходил, и хватило, лучше своим питаться. В остальном неплохо, приятные соседи, причём все трое девушки. Сутки в пути, я уже одну сговорил. В туалете нам ночью полчаса хватило. Забавно, та шепталась с подружками, и разводила руками, как заправский рыбак, а те кидали на меня заинтересованные взгляды. Причём, я был удивлён такому их поведению, девушки в Союзе воспитаны строго, такая ситуация могла возникнуть во Франции, там девчата совсем развратные, и возникала, пока в Париж ездил, отдыхал, потом обратно, но что наши такие же, удивило. Впрочем, столичные красотки все три, вполне может быть. Там разное бывает, тусовки и тому подобное. Золотая молодёжь уже медленно появляется. Я поискал и узнал, что проводница через три вагона от нашего, сдаёт своё купе. Кому чешется, пятёрка, и на час купе твоё. До конца Москвы та на мне полтинник заработала. Я всех девчат из купе не по разу туда сводил. Кстати, Ольга, самая разбитная в купе, трипаном болела. Свежий, видно, что ещё не знала, на курорте поймала. Я-то ладно, убрал проблему лекарским амулетом, на мне болячка даже не задержалась, и двум другим от меня заразится не дал, но как та лечится будет, это её проблемы. Не лечил. Хотя в постели та очень хороша, видно немалый опыт. А самой двадцать два года.
Так и прибыли на перрон вокзала Москвы. Девчат встречали, их родственники, а я со своим чемоданчиком направился к выходу. Машины уже все расхватали, вот так ностальгируя, с улыбкой на всё поглядывал, такая молодая Москва, машины эти, «Волги», «Победы», «Москвичи», редкие «ЗАЗы», но больше автобусов и грузовиков. Не пустые улицы. Вот и шёл, в чёрных брюках, белой рубашке, в туфлях, стройный и подтянутый, и поглядывал вокруг. Эх, ностальгия. Вот только вернувшись сюда, начинаешь жалеть, что не сделал этого раньше. Без шуток говорю, действительно жалею. Причём, отлично понимаю, лет пять поживу, хапну советской действительности и снова за границу. Бабульки на вокзале были, что жильё предлагали, но я решил идти от обратного, сам поищу место постоя. А пока дошёл до реки, там дальше пляж, детей множество купалось, оставил вещи в тени ив, раздевшись, тоже искупался и заодно помылся, а то почти трое суток в поезде, попахивало от меня. Сменил одежду, старую потом постираю, и уже через час, довольный и посвежевший, направился искать жильё. Нашёл быстро, там у детворы спросил, тут, вот и нашёлся пацанчик лет десяти, что отвёл меня к бабушке. Та в коммунальной квартире жила и бывало сдавала комнату, а сама переселялась к подруге, что жила в соседней комнате. Заплатил за неделю, да ещё одежду дал постирать, это за отдельную плату. А деньги были, неделю в Сочи жил, вот и продал некоторые вещи. Иногда отдыхающие так потратятся, что сбывают что-то из вещей, бывает украшения, и находятся люди, что их скупают. Там целый бизнес на этом. Я на таких вышел, грузин был, работал грузчиком в кафе, но это прикрытие, и неплохо заработал. Для меня мелочь, для него серьёзные золотые предметы. Цепочка толстая, браслет и перстень, тысячу рублей как с куста. И это только один скупщик. Нет, им я ничего не продавал, даже не подходил, отследил «Глазом» и амулетом-сканера, где тайники с наличкой, и прибрал. Поэтому набрал почти тридцать пять тысяч рублей. Была и иностранная валюта, да всё забрал. Так что наличка была. Причём, в основном скупщики из кавказцев, пусть и было два еврея, но кавказцы этот бизнес под себя подмяли. Они там много где крутились.
На следующее утро я посетил городскую столовую, между прочим вкусно готовили, хотя для завтрака в основном были каши, благо нашлась одна из рубленой крупы-сечки, с подливой и рыбной котлетой. Ну и компот. Поев, я поблагодарил работниц, и покинув столовую, направился к… моргу. У ближайшей больницы был свой морг. Там дождался, когда выйдет работник, первый мне не понравился, похож на комсомольского активиста, резкий как понос, а вот второй, пожилой, усатый, сгорбленный мужчина, тот вышел в клеёнчатом переднике, явно непростой санитар, и курил, дымя «Беломором», вот он, заинтересовал.
- Доброго дня, - подойдя, подал я голос.
- Доброе? - даже удивился тот. - Ну как скажешь. Чего хочешь? Родственник у нас?
- Нет. Есть серьёзный разговор, хотелось бы пообщаться.
- Сейчас не получится, освобожусь минут через сорок, там пообщаемся.
- Добро, там на лавочке в тени парка посижу.
- Угу.
Тот вернулся в здание морга, а я прошёл в парк, что принадлежал больнице. Там и больные гуляли, вот и занял лавочку. Подумав, достал книгу, на испанском, читал в оригинале Дон Кихота, купил её в Риме, вот и продолжил где остановился. Увлекла история. Полчаса, пока кто-то не воскликнул, выхватив книгу:
- Ага, шпиён!