Я быстро метнулся на кухню и распорядился насчет ужина. Легкого ужина. Помню, что после длительной голодовки наедаться не стоит.
После того как мужик умял половину отведенной пайки, отобрал то, что осталось, и отправил его в баньку – пусть пропарится-прогреется. А доест попозже.
Сам тем временем решил вопрос с его проживанием.
…Три дня ушло на акклиматизацию моего Планше, а потом жизнь наладилась. Моя. Тихон, придя в обычное состояние, избавил меня от всех проблем с бытом: больше не приходилось беспокоиться о чистоте одежды, питании и порядке в своей комнате.
Я и до этого и питался нормально, как все офицеры, и бардака в своем жилище не разводил, но для этого приходилось напрягаться, а теперь жизнь пошла, как в хорошем отеле: все делалось само собой.
…Вот елки! Как же агрессивно фехтует! И ведь умело. Дико трудно пробиться сквозь его «парады», а самому в защите работать приходится очень аккуратно.
На короткой «дорожке» Засядько бы меня уделал – только работа на дистанции позволяла нейтрализовать атаки этого артиллериста-фехтовальщика. Не ожидал, честное слово. Такого соперника в этом веке у меня не было. Ни Кнуров, ни мэтр Жофре, ни Егорка таких проблем не доставляли, а ведь они не из последних…
Он, впрочем, тоже был удивлен, нарвавшись в дебюте наших поединков на мои связки из двух-трех защит и подготовленные флешь-атаки.
Если взять среднее по нашим поединкам, то счет будет где-то пять-два в мою пользу, но напрягаться приходилось изрядно: ни полсекунды расслабухи – наказывал мгновенно.
Когда Александр Дмитриевич снял маску после первого нашего поединка, на его лице читался весьма сложный коктейль чувств: удивление и восхищение, слегка приправленные легким раздражением.
– Удивили, Вадим Федорович, – произнес Засядько, пожимая мне руку, – совершенно необычная у вас техника.
– Тоже удивлен, – не остался в долгу я, – вы самый сложный соперник из всех, с кем мне приходилось скрещивать клинки.
– Здесь-то как раз ничего удивительного. Я, простите за нескромность, один из самых титулованных фехтовальщиков в армии. Но о вас-то я в этом плане никогда не слышал. Тем не менее разделали вы меня под орех.
– Во-первых, под орех – это слишком: десять-шесть – вполне пристойный счет. И я выиграл во многом из-за того, что некоторые мои приемы вам незнакомы, не так ли?
– Не столько сами приемы, сколько связки из них. И двигаетесь не совсем обычно…
– Двигаюсь, как меня учили…
– А кто, позвольте узнать?
Итак… Очередная порция вранья про соседа-испанца в Америке, что, разумеется, вызвало тьму вопросов про страну, где ни разу я не был… В общем, вечер прошел в «теплой, дружественной обстановке» за парой бутылочек вина.
В дальнейшем мы с Засядько многому научили друг друга в плане фехтования, и мне, во всяком случае, парочка вновь узнанных приемов здорово помогла в будущем.
А в начале лета пришел приказ о моем назначении в Новгород.