Горючку непременно следовало слить и использовать в дальнейшем для огневых фугасов. Вот и все, вероятно. «Грозная броня» без людей, способных делать ее действительно грозной, – груда железа, не более.

Или «сушку» сюда. Керосин опять же сразу слить, и это стало бы стартом победного шествия керосиновых ламп по миру. Алюминий фюзеляжа тоже пригодился бы в качестве драгметалла, а вот оружие следовало бы сразу закопать подальше и навсегда – ничего кроме больших человеческих жертв эта зараза в данное время принести не могла бы.

Лесные дороги в марте. Что может быть поганей?

Разве что ситуация, когда на такой дороге появляется ко всему вдобавок некое чмо с некой «берданкой» и еще одно туловище с вилами.

– Слезай, благородие, – совершенно бесстрашно повел стволом разбойник.

Вот таких развлечений мне, конечно, остро не хватало. Прямо еду и думаю: как бы повеселиться по дороге?

Оглянулся, разумеется: сзади еще двое, один с саблей, другой косиньер. То есть с косой, переделанной под копье. Влипли, в общем.

Мужик с вилами подошел и взял Афину под уздцы:

– Слезай!

Черт его знает, как этот звук описать. Вжжик? Шршршр? Мимо моего уха прошелестел нож, и мужик со сталью в горле стал сползать на землю, так и не выпустив поводьев моей лошади. Ай да Тихон! Он еще и железками кидаться умеет!

Мысли и события пронеслись за секунду, и, прежде чем я успел сориентироваться, грохнул выстрел, и я услышал, как за спиной всхлипнул мой слуга.

Оглянулся и увидел – Тихон привалился к шее своего коня.

Лучше бы вы, сссуки, государя императора на моих глазах убили…

Афина была недееспособна, поскольку в повод намертво вцепился уже мертвый разбойник. Я соскочил с седла и первым делом всадил шпагу в брюхо стрелявшего. Мужик завыл и схватился руками за живот. Этот пока не опасен, а с тыла уже набегали двое оставшихся.

В клиента с косой я разрядил пистолет – на удивление все обошлось без осечки: грохнул выстрел, и парень шмякнулся навзничь. Теперь один на один.

Злодей с саблей выглядел значительно интеллигентней своих подельников: гладко выбрит, что, согласитесь, для мужика совершенно нехарактерно.

Оглянувшись на упавшего собрата по разбою, этот «саблист» с ненавистью посмотрел на меня.

– Ну все, гондон штопаный, в последний раз ты со своими кишками одно целое составляешь…

Браво! «Гондон штопаный» – это «пять!».

Хорошо, что я это не услышал в стойке на расстоянии действительной атаки – точно бы охренел на пару секунд, и делай со мной что хочешь на этом гигантском для поединка промежутке времени…