Сундук был набит под завязку женскими шмотками. Андрей особо не вглядывался, но и непосвященному было понятно, что в этом деревянном ящике целое состояние. Учитывая, сколько стоит кусок шелка или хорошего сукна, подумал парень, там добра тысяч на десять местных динаров, а девчонка убивалась из-за трех. Воистину, справедливости нет не только в нашем мире.

Задумавшись, он буквально налетел на своего спасителя.

— Оказывается, ты, мой друг, математик.

Андрей слегка ошалел, воистину этот человек узнает о событии раньше, чем оно происходит.

— Кто вам сказал? — Он решил ответить вопросом.

Но Дагору ответ был и не нужен.

— Что же ты молчал, с такими способностями в столице не пропадешь. Наш император вечно что-нибудь строит, грамотные люди там нарасхват.

— Вот как. — Произнес Андрей только лишь, чтобы хоть что-то ответить. Вот тебе уже и работу подыскали на будущее, подумал он. Обустраивайся. От этой мысли стало как-то тоскливо и запахло безнадегой. Пока он бегал от смерти, как-то не задумывался, а сейчас после слов Дагора, вдруг с тоской подумал, неужели это все навсегда.

Андрей провел взглядом по суете слуг у повозок, по Дагору, по бескрайнему зеленому горизонту и у него до рези защипало в глазах. Неужели я никогда не вернусь домой, неужели я застрял здесь навсегда.

На следующее утро он проснулся уже другим человеком и, буквально, сразу это почувствовал. Как только он подошел к костру, Флора тут же согнала кого-то, освобождая ему место, а усадив, принесла ему целую миску каши с жирным куском баранины. Андрей, не привыкший к такому вниманию, поначалу оторопел, но увидел, что все остальные воспринимают это как должное и уважительно склоняют головы, встретившись с ним взглядом. Образование начало приносить свои плоды.

Закончив завтрак, караван тронулся в путь. Дагор спешил и выжимал из животных и людей все что можно, и как оказалось не зря. Когда к середине следующего дня они достигли реки, великое посольство уже собирало лагерь и готовилось продолжить путь. Парфюмер никого не предупреждал о прибытии, и лагерь в суете сборов даже не обратил внимания на маленький караван. Они проехали первые палатки, и Дагор, показывая в сторону шатра Оливии, крикнул Андрею.

— Езжай, обрадуй ее.

Андрей кивнул и, повернув коня, тронулся в сторону знакомых палаток. Первым его увидел Флиган, он крикнул что-то в открытый полог и заковылял навстречу.

— Рад тебя видеть живым, Андрэй.

— И я рад. — Парень спрыгнул с лошади и обнял старика.

Из шатра выскочила Оливия и, торопясь, засеменила навстречу. Они обнялись.

— Я очень рада, что ты вернулся! — По искрящимся глазам женщины и радостной улыбке Андрей видел, что это не пустые слова.

— А где Тайя? — Он только успел спросить и тут же увидел ее.

Она подходила со стороны стрельбища. Возбужденная, с растрепанными мальчишескими вихрами, она была красива особенной, какой-то дикой и необузданной красой. Андрей шагнул ей навстречу, и тут она увидела его. Тайя остановилась, и вся гамма чувств прошла по ее лицу: изумление, искренняя радость и что-то еще, вдруг приглушившее бурный взрыв эмоций. Они встретились глазами и, словно смутившись, быстро подбежали друг к другу и обнялись. Она прижималась к нему, пряча лицо на его груди так, будто хотела спрятать то необъяснимое чувство вины, понятное только ей и поселившееся в ее душе с того самого момента, когда она послушалась Дагора. Чувство вины за то, что не пошла за ним, не бросила все и не кинулась опрометью его спасать. А он держал в своих объятиях ее плечи и стыдился себя за то, что ждал отнее именно этого и по-дурацки наивно верил в то, что его Тайя бросится ему на помощь в любой ситуации. Чего бы ей это не стоило. И эта недосказанность ложилась на них обоих разъедающей паутиной неудовлетворенности и затаенной вины.