Презентация выставки должна была состояться в понедельник, но из-за случившегося ее перенесли на среду. На презентации Верлибр проникновенно говорил о безвременно покинувшем всех нас талантливом фотохудожнике, и, прохаживаясь мимо фотографий, застыл как вкопанный перед махаоном. Подошел к Элоизе и спросил ее:

– А где ты?

– Аналитиков спросите. – она кивнула головой на Куксо с Усть-Кутом.

Верлибр важно (у него это иногда получалось даже величественно) обратился к следователю с просьбой разъяснить ему, на каком основании и с чьего согласия была изъята лучшая фоторабота несравненного мастера Вадима Перхоты.

– Не соблаговолите ли, любезнейший, приоткрыть нам завесу… – так начал он.

Куксо по-простому, но тем не менее весьма доходчиво объяснил директору, что основание и согласие при следствии всегда находятся в одних руках, и, чтобы поставить Верлибра на место, показал ему свои руки и предупредил:

– У меня еще к вам будет несколько вопросов. Готовьтесь.

А после директора под его легкую руку попали и все остальные: Салтыков с Салтычихой, Скоробогатов, Пантелей, Шувалов и даже Шенкель. А когда Куксо увидел Федула, тут же едва не взял с него подписку о невыезде.

– Какой невыезд? – сказал Федул. – У меня на трамвай-то и то денег нет!

– Я слышал, вы оживляете трупы? Будто у вас где-то чан с живой водой? – обратился следователь к Федулу.

У того от ужаса остановились глаза и пропал дар речи.

– Изыди! – махнул он рукой на Куксо.

События развивались стремительно. Даже удивительно, как быстро сменяли они одно другое, словно мы очутились в какой-то латиноамериканской стране, где после обеда одновременно занимаются любовью, спят и убивают друг друга.

Куксо, скорее всего, практику проходил в швейцарском кантоне, так как вел следствие по швейцарским канонам: во всяком случае, допрос всех свидетелей и подозреваемых он осуществлял одновременно и в одном помещении. А может, начитался детективов?

Элоиза проговорилась (я понял, она это нарочно), что последней, кто видел Перхоту, была она, и Куксо впился в нее, как клещ.

– Я ему сказала, что хочу сфотографироваться рядом с рысью, и мы спустились в подвал.

Салтычиха громко крикнула Элоизе:

– Ну, что ты мелешь? Никуда ты не спускалась! Ты же все утро не отходила от меня!

Элоиза тут же, торопясь и сбиваясь, стала рассказывать, как она натравила на Перхоту рысь. Куксо недоумевал.

– Рысь? Ту, что в подвале? – два раза переспросил он.