– Карагач.

– Я вижу, что карагач. Что он изодран так, вроде как когтями? Вон кора валяется, щепки… Драл кто?

– Да кто ж его знает, кто?

Куксо задумчиво смотрел на чучело рыси. Он не знал, что сказать. Можно, конечно, было говорить, что угодно, но получалась сплошная белиберда. Вдруг он обратил внимание на темные пятна на морде рыси. Установили: это была кровь Перхоты. Была кровь и на когтях чучела.

– Как вы объясните это? – устало спросил следователь у таксидермиста. Он понял, что дело швах. Тут не несчастный случай, а умышленное, с особой жестокостью… Быстро не свернешь. Отпуска летом опять не видать. Кровь нанесли на пасть и на когти специально, чтобы завести следствие в тупик. Ладно!

– Никак, – пожал Вова Сергеич плечами. – Чучело не кусается.

– А почему у него кровь на пасти?

– Хищник, – ответил Вовчик.

Куксо велел Вовчику раздеться и всю одежду передал криминалистам. Вовчик сидел в трусах и думал о скором отпуске, который он проведет в деревне. На губах его играла улыбка, а в глазах мерцал дьявольский огонек. Куксо возненавидел его в этот момент, как личного врага.

***

Элоиза была мрачна. Ей не шло быть мрачной, но пришлось. Она стала такой после того, как Куксо показал ей фотографию с женщиной возле окна и спросил, кто это.

– Не знаю, – ответила Элоиза.

На фотографию обратил внимание Усть-Кут и показал Куксо. Он долго нашептывал что-то ему на ухо, кивая на Элизу. У Куксо в глазу, обращенном к Элоизе, росла заинтересованность, а в глазу, обращенном на меньшого брата по цеху, нарастало раздражение. Боюсь, Усть-Кута ждет участь Моцарта при начальнике Сальери. Тот высказал свои соображения о том, что растерзала Перхоту рысь, а из нее потом Вовчик сделал чучело.

Фотографию сняли, лишив выставку если не сердца, то нерва. А на ее месте повесили белые ягодицы, с замершим на них желто-черным махаоном.

Криминалисты взялись изучать фотографию, но установили одно, что есть абрис, и нет плоти, один свет. Собственно, это и так было видно. Они долго спорили, пока не забыли о предмете спора. Остались одни очертания версий.

– Так на фотографии она? – допытывался у них Куксо.

– С вероятностью шестьдесят процентов, – ответили криминалисты.

Куксо явно пребывал в растерянности, нет-нет, да мелькавшей в его глазах и съежившейся фигуре. Следователей несет и раздувает от версий, а без них они, как воздушный шар без горячего воздуха. Да, паря, не просто тебе, версии ни одной. Хотя рысь и факт, но факт, прямо скажем, скорее мистический, чем исторический, с которым лучше к руководству не соваться. А оно уж наверняка торопит и интересуется. В милицейских буднях ничего интересного, но почему они всех интересуют?

После обеда Куксо добили информацией о том, что у чучела между когтями куски мышечной ткани убитого, которые искусственно попасть туда никак не могли.

***