Небо было почти черным, когда они добрались до школы. Она была меньше, чем в миле за пределами города, но, казалось, уютный свет казался за границами мира. Затем Анника услышала треск выстрела с той стороны, и она была рада быть от этого подальше.
Джеймс зажег фонарь и посмотрел на нее с сомнением, пока она рассматривала единственный класс в школе. Бревенчатые стены пахли свежестью, и хотя внутри не было никакого оборудования, Анника была довольна. Она смогла хорошо представить себе преподавание в этом классе. В нескольких десятках ярдов располагалась узкая пристройка, с красноречиво вырезанным месяцем на двери. Небольшое соседнее помещение должно было быть ее квартирой. Она была пустой, только с канатным остовом кровати, без матраца. Большой, жутко выщербленный умывальник и одиночный фонарь, были единственной обстановкой в комнате. Джеймс извинился за недоделки и пообещал, что это ненадолго.
Он поставил чемодан в комнату и тихо рассматривал Аннику, пока она расхаживала по комнате, стремясь придать немного домашнего уюта.
— Анника, вы уверены, что вы бы не хотели разместиться у Свиллингсов? По крайней мере, до тех пор, пока это место более-менее удовлетворительно обставят.
— Нет, — в тот же момент ответила она, чувствуя глубокое и необъяснимое удовольствие от новой обстановки. — Нет, спасибо, Джеймс. Я предпочитаю остаться здесь. Таким образом, я смогу сразу увидеть школьников. Надеюсь, дети могут прийти завтра?
Он кивнул. — Когда разнесся слух, что вы приехали, то да. Родители Раздор-Сити заждались, и не захотят тратить время на знакомство.
Аннику это удовлетворило. — Хорошо. Тогда я с удовольствием останусь здесь.
Джеймс знал, где были удобства. Он наполнил ведро и умывальник, а потом неловко спросил Аннику, не хотела ли бы она, чтобы он ненадолго остался.
Если бы она была честна, то она призналась бы себе, что хотела, чтобы он остался. Но даже с отсутствием приличий в Раздор-Сити, это было бы не уместно. Она хотела обмыться, по возможности лучше, и освободиться от пытки своего заточения в китовый ус. (
Прежде, чем он уехал, Джеймс принес что-то из брички.
— Вы знаете, как им пользоваться? — спросил он.
Это было винтовка-винчестер похожий на тот, который был у Эбсона, но с желтым металлом. Джеймс назвал его «Бронзовый мальчик».
— Я умею стрелять, — заверила его Анника, с признательностью.
Перед отъездом Джеймс Долан повернулся к ней с истинной откровенностью: — Раздор-Сити повезло, что появились Вы, мисс Анника Ларсон. Каждый будет рад Вашему присутствию, — его голос упал на октаву, и он встретился с ней взглядом. Он не увиливал и не выкручивался, как поступил бы другой. Он смотрел на ее твердо и прямо. — Я рад, что Вы приехали.
Она почувствовала, как горячий румянец залил щеки: — Спасибо, Джеймс.
После горячего обещания вернуться утром и помочь с подготовкой школы, Джеймс пожелал ей спокойной ночи. Анника закрыла дверь, сразу же ощутив нехватку его присутствия.
Тем не менее, она была рада возможности очутиться в собственном уюте после стольких часов пыли, страха и однообразия. После нескольких минут поисков, она нашла драгоценные квадратики лавандового мыла, которые были тщательно упакованы в чемодан перед отъездом из Висконсина. Их надо было использовать экономно, но Анника решила, что после такого трудного дня позволит себе немного удовольствия.
Было уже совсем темно, и освещение только от одного фонарика. Она закрыла одинокое квадратное окно в учительской, неровно завесив подъюбником, и начала раздеваться. Ее ребра вздохнули с облегчением, когда она распустила корсет. Это было постоянным источником досады Мари Ларсон, что ее дочь никогда не позволяла затягивать его так сильно, как необходимо. Для Анники это попахивало варварством, из-за этой моды было трудно дышать.
Она массировала свою кожу, возвращая ей чувствительность, и бережно отложила в сторону свою одежду. Пользуясь мочалкой, она полностью намылилась, упиваясь ощущением воды, сбегающей по её груди и перетекающей на живот. Она вынула шпильки из ее густых светлых волос и позволила им упасть теплыми волнами на ее обнаженную кожу. После того, как она скользнула обратно в сорочку и надела халат, Анника доела остатки кукурузного хлеба миссис Тарберри, любезно упакованного для путешествия.
Завтра она напишет своим родителям в Висконсин, чтобы сообщить им о прибытии на место. Сегодня она проведет хорошую ночь во сне. Кровать без матраса была далека от идеала, но она решила, что может положить на веревочный каркас достаточное количество одежды, чтобы сделать ее немного комфортнее. Внезапно силы ушли, глаза закрывались. Завтра много чего надо будет сделать, и будет проще расслабиться после такого долгого испытания. Анника зевнула и хорошенько потянулась. Потом вскочила на ноги от резкого стука в дверь.