С помощью винного мы уксуса замариновали небольшие луковки, крупный чеснок, свеклу и початки молочной кукурузы. Все это вместе с огурчиками и капустой я таскала из погреба, чтобы порадовать свой требующий кислого организм.

Ноябрь всегда казался мне временем звенящей тоски и легкой загадочной грусти. Он пришел бесшумно, вместе с холодными дождями, несущими острый запах грибов. Лес и парк стали почти прозрачными, растеряв все краски осени. Кругом стояла тишина, которую иногда разбавляли резкие голоса ворон. Зато воздух стал таким свежим, что им невозможно было надышаться. Мы с Таней часто прогуливались по территории усадьбы, выходили в сад и огород, чтобы проконтролировать осенние работы.

Нужно было обязательно собрать и сжечь опавшие листья, чтобы в них не укрылись вредители. Снять с деревьев мумифицированные плоды – еще один источник инфекции. И, конечно же, побелить известью стволы. Мужики наделали и развесили по саду кормушек для птиц, чтобы они поселились здесь по весне и охраняли наш сад от непрошенных гостей.

Огородные же дела начались с компостной ямы. Нужно было перелопатить недозревший компост, пролить его навозной жижей и утеплить яму ветками, на которые сверху насыпать слой земли. Навоз слуги раскидали по траншеям для хранения и укрыли опавшей листвой. Осталось посеять подзимние овощи холодостойких сортов: морковь, петрушку, укроп, свеклу, редис, лук-чернушку и чеснок. Семена мы заготовили свои, чтобы не покупать на рынке.

Но с каждым днем мне становилось все тяжелее и тяжелее заниматься домашними делами. Мою талию разнесло основательно, на что обратила внимание даже Аглая Игнатьевна.

- Неужто двойня у нас будет? Эко Павел Михайлович обрадуется!

Наверняка она догадывалась, что он не имеет отношения к этой беременности, но благоразумно молчала.

А вот меня такие разговоры пугали. Я боялась родов, потому что никто не придет на помощь, случись что. Это тебе не двадцать первый век. Успокаивало лишь то, что Таня разбиралась в некоторых нюансах и могла взять ситуацию под контроль. Чтобы не думать о всяких глупостях, я планировала, как с толком применить землю, которую использовали Потоцкие.

Ее можно засеять рожью, пшеницей, овсом, ячменем, гречихой, горохом или чечевицей. Вот только нужно было хорошо подумать над процессом. Для таких серьезных работ требовались немалые человеческие ресурсы. Если только привлечь крестьян, которые и так просили земли под засев.

Вообще, если отнестись по-хозяйски ко всем владениям, естественно, при наличии средств, то здесь можно выращивать лен разных сортов и коноплю. Но пока об этом думать было рано. Я надеялась, что такими серьезными делами мы будем заниматься уже с мужем.

Аглая Игнатьевна сдержала свое слово и нашла Марфушке жениха. Это был крупный, неразговорчивый, работящий парень по имени Герасим. Девушка плакала, покидая усадьбу, но, скорее всего, это были слезы облегчения. Ей тоже было тяжело находиться в «Черных водах».

Партия была действительно хорошей. Герасим жил со старенькой матерью и Марфуша автматически становилась хозяйкой в доме. Ни братьев, ни сестер у Герасима не было, что тоже имело свои плюсы. А мы с Таней подарили ей ткань на платье и денег, чтобы девушка не шла в дом мужа бесприданницей.

- А чего ей теперь? Вся хата в ее руках. Мужа обхаживай, смотри, чтоб старуха была сыта да в тепле. Пострелят рожай… Бабье ведь дело, - рассуждала нянюшка после отъезда Марфушки. – Пусть живет себе под боком у мужика. Одной-то девке тяжело, и до греха недолго.

В воскресенье мы отправились в церковь. Мне хотелось причаститься, да и пора бы появляться в храме, ведь это было неотъемлемой частью жизни помещиков. Наверное, о нас с Таней уже ходили нелицеприятные слухи.

На улице сыпал мелкий, холодный дождь, сея вокруг серость. Все стало однотонным, а небо висело так низко, что казалось вот-вот и оно зацепится за верхушки сосен. Грязные лужи стояли не только на дороге, но и у ворот храма. Люди аккуратно обходили их, стараясь не испачкать одежду. Да разве это было возможно в такую погоду?

Спустившись на землю с помощью Степана, я не успела отойти от коляски, как вдруг услышала знакомый и такой неприятный, язвительный голос:

- Какая неожиданная встреча… Сестры Засецкие. Ах, прошу прощения, барыня Головина…

Потоцкая поравнялась с нами и окинула меня быстрым, цепким взглядом, который задержался на моем животе. Мне даже захотелось прикрыть его рукой. Потом она повернулась к идущей рядом с ней девушке и сказала:

- Идите, Ольга Аркадьевна, голубушка, я вас догоню.

Красивая, богато одетая девушка пошла вперед, насмешливо взглянув на нас, а Потоцкая снова повернулась к нам.