– Я только посоветовал. Пошёл он туда или нет – знать не знаю.

– Где это?

– У реки, понятное дело. Там, – махнул доктор рукой в сторону Камы. – Точнее не скажу. У местных поспрашивай. Ну, честно, не знаю я. В доки мало кто без особой нужды суётся.

– А что такое? Неблагополучный район?

– Для кого как, – ощерился доктор. – Ты, думаю, быстро освоишься.

– Посмотрим.

– Ну, всё? Можно мне теперь вернуться к неоконченному минету?

– Да, валяй. И это, – окликнул я уже удаляющегося страдальца, – не распространяйся о нашем разговоре, если не хочешь, чтобы сегодняшняя сказка стала былью.

Неудовлетворённый врачеватель в ответ лишь злобно сверкнул глазами и скрылся за углом, не пожелав составить мне компанию по дороге в столь спешно покинутый бордель.

Забрав свой арсенал и пообещав приветливым охранникам непременно вернуться, я покинул храм любви, поймал у входа мучимого стояком березниковца, подкинул ему монетку – дабы тот не занимался от безденежья самолечением, – за что получил подробнейшее описание искомого маршрута, и отправился в доки.

Путь мой пролегал из центра через давно обезлюдевшую промзону и огромный пустырь с лесом. Если бы я не знал точно, что впереди Кама и расположившийся на её берегу неблагополучный район Березников, то решил бы, что город закончился, а дальше только дикая тайга. Но спустя некоторое время, уже затемно, исчезнувший было город снова возник, замелькав редкими огнями.

И почему отбросы общества всегда льнут поближе к воронкам? Должно быть, виной тому тяга к саморазрушению, присущая человечеству в целом, но особенно ярко выраженная у наихудших его представителей. Если в радиусе километра-другого от выкопанной атомным ковшом ямы есть жизнь, можно быть уверенным – эта жизнь уродлива, агрессивна и лучше бы её не было. Дьявол. Начинаю рассуждать, как конченый лац. Слишком давно я покинул отчий дом, успел отвыкнуть.

Между тем встречающие меня лачуги района доков здорово напоминали таковые же в родном Арзамасе – убогие, сляпанные из чего попало наросты на остатках довоенных построек, с крохотными оконцами под самой крышей и низкими дверями, чтобы удобнее было ебашить сверху по затылку незваных гостей. Никакой планировки, никаких улиц, как дома, с той лишь разницей, что хуй поймёшь, куда тут идти.

– Вечер добрый, уважаемые, – подошёл я к трём гуманоидным особям, коротающим вечерок за распитием мутной, дурно пахнущей жидкости. – Не сориентируете, где тут переночевать можно?

– Не местный, что ли? – поинтересовался через губу самый крупный и, видимо, самый авторитетный из троицы собутыльников.

– Да, проездом.

– Проездом? – переспросил тот, усмехнувшись, чем побудил двух подпевал помельче к натужному веселью над моей безобидной репликой. – И куда же путь держишь, уважаемый?

– Прямо сейчас – к ближайшему месту, где можно кости уронить.

– Хе, ну тогда ты пришёл, – запустил авторитет руку под куртку и вернул её сжимающей рукоять внушительных размеров тесака; его подельники, решив последовать примеру старшего товарища, тут же обзавелись кастетом и обрезком арматуры.

– Полегче, – сделал я шаг назад, примирительно вскинув руки. – Разве так следует обращаться с гостями?