Вообще-то, знание направления ничем бы ему не помогло — он сомневался в своей способности выбраться обратно к городу даже на двух ногах, а уж на одной…

Подхлестываемое страхом сознание пыталось найти хоть какую-то возможность. Остановить мутанта, выпросить у него хоть что-нибудь, ничего для него не стоящее. Завязать разговор, заболтать, а там, быть может…

Вот только это не сработало. Крыс пригнулся и собрался нырнуть в земляной лаз.

Неужели он так и останется лежать в этой дыре, гадая, от чего сдохнет — от голода, заражения крови или зубов местных хищников? Как же глупо, нелепо, жалко!

— Это нечестно! — отчаянно крикнул Павел. — У меня нет ни шанса!

Крыс, почти полностью скрывшийся в норе, замер. Помедлил несколько секунд и вылез обратно.

Его задумчивый взгляд внимательно осмотрел лежащее у стены тело — от лица, искривленного в жалкой гримасе, до неестественно изогнутой ноги.

— Шанс? — задумчиво пробормотал он. — Хорошо. Будет тебе шанс. Я скоро вернусь, не уходи никуда.

Криво улыбнувшись, наемник снова нырнул в лаз. Павел глядел ему вслед, стараясь удержать крохотную искорку надежды, которая зажглась у него в голове. Именно она не давала мутным темным волнам страха окончательно захлестнуть его.

— Он вернется, — сказал Павел сам себе, стараясь, чтобы звучало хоть чуточку убедительно. — В конце концов, он же так сказал. Мог бы просто молча уйти, ведь так?

Сколько отсутствовал Крыс, Павел не знал — снова провалился в нервную полудрему.

Вновь его вернул в сознание шорох со стороны входа. Но на этот раз были подозрения, кто это может быть. К счастью, они оправдались. Мутант с трудом протиснулся через лаз, волоча за собой нечто бесформенное. При ближайшем рассмотрении это оказалась тушка зверя размером с собаку. Выглядела она премерзко, будто облитая кислотой. Впрочем, это была отличительная особенность почти всех местных обитателей.

Крыс устроился на старом месте, подтащил к себе поближе свой трофей и принялся извлекать из сумки различные колюще-режущие инструменты.

— Ты не думай, что разжалобил там меня, или что, — внезапно заговорил хмурый мутант, не отрываясь от своего занятия. — Пока время есть, расскажу тебе кое-что.

Сейчас у нас в городе творится какая-то ересь. Все больше болтовни и все меньше дела. Народ расслабился, решил, что им ничего не угрожает, и можно начинать жиреть. В идеале они хотят совсем ничего не делать и жить козырно. Для этого берут новичков и запрягают их на пахоту. Естественно, все якобы из лучших побуждений, да.

Крыс расставил вокруг несколько фонариков, ярко осветивших тушку зверька, и принялся быстро ее потрошить. Было заметно, что дело это ему знакомо не понаслышке. В движениях мутанта прослеживался опыт и профессионализм хирурга. Или мясника.

— Да, раньше новички дохли пачками. Часть вскрывалась, часть спивалась. Многие уходили с концами в джунгли. Дай бог, из десятка первые полгода проживал один.

Сейчас, казалось бы, с этим получше. Разработанный живорезами имплант подавляет остроту ощущений, не дает дурить. Новички спокойно адаптируются и идут пахать на поля.

Но есть один нюанс. Тот единственный, продержавшийся первые полгода, был бойцом. Во всех смыслах. Там играл естественный отбор, жестокий, но чертовский эффективный. Этот боец постоянно рос, преодолевал себя. Он не мог себе представить — как это, просто сидеть без дела? Именно из таких сейчас состоят все топовые команды.

Что же мы имеем по результатам новой политики? А я тебе скажу, что. Из прошлой волны на настоящий момент в живых осталось процентов пятнадцать-двадцать. По большому счету, не слишком-то большое отличие, правда? А знаешь, что они из себя представляют? Тупые, безвольные, оскотинившиеся твари. Они по-прежнему целыми днями ползают по плантациям тупых кактусов и периодически дохнут от атак тварей, которых опасными-то не назвать. Земная собака и то опаснее.