Примеры ситуаций: 1) булочник эпохи упадка — изобретатель булочных колокольчиков, запеченных в тесте (средство от вора); окаменевшие хлебцы (Glockenbäckerei) в пустом городе звенят бубенцами; 2) последнее венское правительство, в котором участвует всё сохранившее разум население;
Пример сокращенья: выбрасываются длинноты из
Книга читается с
Strobl K. H. Gespenster im Sumpf. Рецензия (2)
«Призраки на болоте» Ганса Штробля — один из опытов фантастического построения «гибели Европы», вернее — и в этом его своеобразие — гибели одной только
Со времен европейской войны прошло лет сорок. Что сталось с остальным миром — автор обходит молчанием, но Вена превратилась в живописные развалины, привлекающие туристов-американцев. Наказанный за вековое легкомыслие, опустошенный болезнью —
К сожалению, кроме здоровой фантастики, остроумных образов и ситуаций, в книге очень много болезненного спиритуализма; вкраплены даже элементы теософии.
Оздоровление книги путем искусного сокращения возможно, и в результате его вещь только выиграет.
Новые произведения Жюля Ромена
В ближайшее время в издании Ленгиза выходят две новые книги Жюля Ромена: пьеса «Старый Кромдейр» и повесть «Обормоты».
Еще очень недавно Жюля Ромена у нас знали очень глухо и на вопрос: «читали ли вы Жюля Ромена» — чуть ли не отвечали: «как же, как же, знаю, Ромен Роллан». Между тем Жюль Ромен не похож ни на Ромена Роллана, ни на кого другого из современных французских писателей, если не считать его спутника, его малую планету — Дюамеля. Жюль Ромен — стихотворец и прозаик. Жюль Ромен — реформатор французского стиха. Он пробовал свои силы во всех литературных жанрах, начиная от высокой эсхиловской трагедии («Армия в городе»), кончая кино-романом («Доонго-Тонка») и похождениями обормотов — веселой и остроумной книгой, отличным чтением для юношества — книгой, которая соединяет здоровую грубость Рабле с жизнерадостностью Марка Твена.
Но во всех своих жанрах Жюль Ромен верен одному качеству — своеобразно понимаемой им простоте. Жюль Ромен поставил себе законом писать крупно, почти с каллиграфической четкостью, — так, чтоб видно было издалека. При этом он никогда не впадает в пропись, не поучает, не ханжит, не льет сентиментальных слез.
В предисловии к «Армии в городе» Жюль Ромен говорит:
«В театре нет места обособленной личности, которая царит в лирической поэзии. В драматическом произведении на протяжении любой сцены всё сводится к пламенной и текучей жизни группы. Драматический акт — взаимодействие групповых сил. Зритель наблюдает их смену, их борьбу, их взаимное проникновение».
В «Старом Кромдейре» действуют группы крестьян. Мы знаем французского крестьянина. Его инстинкт собственника, косная сторона его психологии достаточно изучены. Драма Жюля Ромена развертывается в одной из южных провинций Франции, в Севенских горах, где пестрый этнографический состав населения позволяет ему столкнуть два различных крестьянских уклада, как бы две расы.
Кромдейр — деревушка, гнездящаяся в скале, выбитая в ней, словно выщербленная долотом. Это каменный улей, твердая ржаная лепешка, нахлобученная на темя гор. Кромдейр — община. У него один язык. Одна воля.
Всё кряжисто в пьесе «Кромдейр» — и люди, и предметы. Такое впечатление производили приблизительно картины художника Курбе, когда впервые появились в живописи толстые деревянные башмаки и крестьянские блузы.
В пьесе два драматических узла: Кромдейру навязывают церковь, которую он не хочет, Кромдейру нужно взять лоссонских девушек. «Мы исконный народ самцов. У нас девичий недород».
Поссорившись с епископом, кромдейрцы строят, однако, свою церковь, увлекшись этой работой не из религиозных побуждений, а из любви к обтесыванию каменных глыб «величиной с быка», в каком-то коллективном опьянении дикой и строгой прелестью возникающей архитектуры.
Церковь готова — и тут-то оказывается, что как таковая она совсем не нужна. Эммануил — любимец деревни, которого прочили в священники, поворачивает это дело в шутку, а старики говорят: «то-то будет нам, старым дьяволам рыжим, исповедываться у него лафа».