Мама и ее сестра Клавдия были определены за государственный счет в Тамбовский Александринский институт благородных девиц. Сначала был предложен Смольный институт, но родные считали, что Тамбов ближе к югу и послали сестер туда. Помимо полного обеспечения в учебном пансионе мама и ее сестра ежемесячно получали пособие в размере 90 руб., которое перечислялось на их счет. Родные со стороны мамы не были расположены к браку с мусульманином, хотя в их доме к инородцам относились благосклонно и дружелюбно. Но дружба и брак знака равенства не имели. Отец, отчаявшись получить согласие на брак, решился на дерзкий поступок. Пригласив маму прокатиться по городу, он привез ее в свой дом и поставил конвой для ее охраны. Темир-Хан-Шура город небольшой и слух об этом событии дошел до дома Тарковских, с которыми маму связывали самые близкие отношения. Нух Бек Тарковский был недоволен такой ситуацией, считая двусмысленным это положение. Он приехал к дому, где была мама и, высказав свое недовольство отцу, вывел ее, укрыв от любопытных взглядов своей буркой, он был крупным мужчиной, и мама без труда там поместилась. Замужество мамы, как православной с мусульманином было запрещено, поэтому ей пришлось принимать лютеранскую веру. Разрешение на переход в лютеранскую веру нужно было испрашивать в Тифлисе у вышестоящего духовного лица, который всячески препятствовал этому. Отец мой, окончивший Темир-Хан-Шуринское реальное училище и Елисаветградское военное училище был в офицерском звании, был верующим мусульманином, но считал брак по любви естественным. Его отец Джафар Хаджи благосклонно отнесся к решению сына, и когда мама приехала в Кудали, встретил ее радушно, женская часть рода была более консервативна.

Джафар Хаджи после окончания Кавказской войны был на царской службе в чине прапорщика и других должностях, был грамотен, знал арабский язык. Участвуя на стороне Шамиля в течение нескольких лет, потеряв за эти годы многих близких, когда закончилась эта война, и Шамиль сдался, то дедушка также понял бессмысленность кровопролития и стал честно служить царской России на пользу своему народу, что завещал и сыновьям.

Дедушка был правоверным мусульманином. Ходил в Мекку, носил белую чалму. Его сыновья Магомед (мой отец), Магомед Ага, Гази Магома, Шапи и Наби все учились в Темир-Хан-Шуринском реальном училище, которое давало хорошую грамотность и воспитанность. Письма моего отца, почерк и стиль могут служить доказательством сказанного мною. Хотела бы отметить также, что в те времена среди людей того Общества, к которому принадлежали мои родители, не было никакой межнациональной розни, не было и никаких нападений со стороны горцев на русских.

Дом маминых родных на Апшеронской улице находился вблизи гор, и это не было опасным. Мама и сестра Клавдия Ивановна выезжали верхом в окрестности на прогулки со своими друзьями, и я не слышала, чтобы в их рассказах говорилось о какой–либо угрозе со стороны местного населения. Близкими друзьями мамы и отца были Тарковские, Вольские, внучка Казаналипова, Исмаиловы. Многие из их друзей уехали за границу. Отцу также представлялась возможность уехать с англичанами, полковник Роуландсон имел назначение в Индию и предлагал отцу там должность военного советника, на что тот ответил отказом. Он считал невозможным для себя уехать с Родины в трудные для нее времена. Ему представлялось, что гражданская война скоро закончится, и жизнь народа изменится к лучшему.

Смирившись со сложившимися обстоятельствами и оказавшись в Москве, родители жили заботами о детях и работой, которая давала возможность выживать. Мои старшие брат и сестра родились в Гродекове, где отец служил офицером в 1-м Нерчинском полку Забайкальского Казачьего войска. Брат родился в марте 1912 г., его назвали Аслан Гиреем, а сестра – в ноябре 1913 г., ей дали имя Лейла Ханум. В их свидетельствах о рождении не было указано вероисповедание, они должны были сами определить свое вероисповедание при совершеннолетии. Но их совершеннолетие совпало со временем, когда вне религии оказалась вся Россия, именовавшаяся уже Советским Союзом. На их долю выпали трудные годы, после окончания 8 классов они не могли продолжить образование, т.к. не принадлежали к рабоче-крестьянскому сословию. Дав детям национальные имена, в семье их называли по-своему. Брата звали Жоржиком, а сестру Лялей. Хотела бы заметить, что и в семье Тарковских девочек называли: Эльмиру–Герой, а вторую Надей.

Позднее, когда сестра и брат стали работать и их стали называть по имени отчеству, то у брата в паспорте было два имени: Георгий Михайлович и в скобках «Аслан-Гирей», у сестры также – Елена Михайловна («Лейла-Ханум»).

Сестра работала на московском городском телеграфе, вышла замуж за инженера-строителя Масальского Анатолия Александровича в 1934 г. Ее муж добровольно ушел на фронт в Великую Отечественную войну, был сапером и погиб на Калининском фронте в 1943 г. Сестра умерла в 1995 г. в Махачкале, где и похоронена.

Брат после войны работал тренером по конному спорту в одной из конноспортивных школ Москвы, затем переехал в Ереван, где был тренером Армянской сборной по конному спорту. За подготовку к Олимпийским играм по конному спорту Игоря Новикова, неоднократного чемпиона мира по современному пятиборью (1957-1962 гг.) брат получил звание «Заслуженный тренер СССР». Умер в 1982 г. в Ереване, похоронен там же.

Райханат (сестра М. Джафарова) с внучкой.

Брат и сестра во времена своей молодости пережили много трудностей, как дети из семьи «бывших», на их глазах было много обысков в доме.

По рассказам при обысках переворачивали все верх дном и отбирали, все, что попадалось под руку. У отца были офицерские награды, наиболее ценными были Георгиевский солдатский крест за участие в войне с японцами в 1905 г., в германскую кампанию 1914-1916 гг. он был награжден золотым Георгиевским крестом на оружие и офицерским Георгиевским крестом: все было отобрано. Сестра рассказывала, что во время одного обыска кто-то из обыскивающих нащупал в матраце бумаги и с горящими от радости глазами вытащил пачку писем, которые сестра получала от поклонников и прятала от мамы и брата, т.к. нравы в семье были строгие.