Ее ладонь мягко обволокла его запястье.

— Я люблю тебя, Родриго, — тоже шепотом ответила она. — Ты ведь это хотел услышать? Я всегда любила тебя, даже когда ты не верил в это и прятался от меня в своем Персее.

Кровь гулко застучала в висках Родриго.

Ложь. Все это ложь. Чудовищный обман. Да, Софи надеялась полюбить его, ведь он был настоящим мужчиной, сильным, надежным, с ним было так возможно счастье! Предыдущие любовные приключения, как он догадывался, принесли ей только боль и разочарование, а покоренный ею благородный рыцарь Родриго был неспособен на подлость. Но ей так и не удалось пробудить в себе подлинную страсть: природа — дама взбалмошная и нелогичная, не признающая выкладок и расчетов.

Значит, это была не настоящая Софи, а лишь ее подобие, кукла, одурманенная неизвестным наркотиком, манекен, живой механизм, следующий заложенной программе? «Да, это так, иначе быть не может», — нашептывал ему внутренний голос, но сердце, переполненное сладкой любовной отравой, отказывалось внимать доводам рассудка. Пусть судьба пять лет назад развела их пути! В книге жизни еще много незаполненных страниц, и если не поддаваться отчаянию, само время начертает на них невидимым пером чудные сонеты. И вот — свершилось! Софи наконец-то принадлежала ему, их тела только что исступленно бились друг о друга, а души устремлялись в волшебный полет, и небо щедро осыпало их звездным дождем. Мог ли Родриго, еще не остывший от ласк, признать, что пребывал в иллюзорном мире? Тогда оставалось признать, что вся его жизнь — это всего лишь творение искусного режиссера!

Софи пошевелилась.

— Я хочу еще раз окунуться. Ты пойдешь?

— Нет.

Она легко поднялась и смахнула с плеч прилипшие песчинки.

«Я вижу ее в последний раз», — внезапно мелькнула у Родриго безумная мысль. Ощущение предстоящей утраты было настолько сильным, что он чуть не задохнулся.

— Подожди, — попросил Родриго. — Наклонись ко мне.

Она присела, и он крепко поцеловал ее в теплые губы.

— Иди.

«Придет же в голову такое, — думал Родриго, провожая взглядом ее невысокую загорелую фигурку. — Нет, теперь нас уже ничто не разлучит. Ничто!»

Софи остановилась у кромки воды, обернулась и помахала ему рукой. А в следующее мгновение ее уже не было — она исчезла, бесследно растаяла, и весь этот прекрасный ночной мир, утратив смысл без своего божества, разделил ее участь.

Пленительный черно-белый пейзаж сменила мешанина красок с преобладанием зеленых тонов. Лишь после того как сердце, едва не выламываясь из грудной клетки, отсчитало три оглушительных удара, в голове у Родриго прояснилось, и он различил утопающие в густой траве подножия оливийских деревьев. Горячий влажный воздух был насыщен испарениями разлагающейся лесной подстилки. В уши ворвались стрекот, щелканье, причмокивание и визг — невидимые обитатели джунглей громко заявляли о себе.

— Зачем?.. — прошептал Родриго, поняв все Он лежал, вцепившись обеими руками в траву, и не мог пошевелиться, как будто сам хозяин планеты, выросший над верхушками деревьев, прижал его к земле своим тяжелым, давящим взглядом.

— Зачем? — повторил Родриго уже громче. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким униженным. «Тут такую тонкую игру надо вести…» — вспомнились ему слова Хида. Но пока игру — чудовищную, непонятную — вел с ним Мак. Сверхразум забавлялся с проникшим в его владения человечком, как кошка с мышкой. А может, не забавлялся? Может, напротив, хотел облагодетельствовать Родриго, подарив ему это фальшивое счастье, суррогат любви? Что ж, несмотря на всю свою мудрость, машина есть машина. Разве ей дано понять, что лишь слабые души, полностью раздавленные обстоятельствами, способны с головой окунуться в сладкий обман и, даже зная об этом, благодарить за возможность питаться иллюзиями, умолять, чтобы блаженный сон не прерывался? На Земле хватало людей, которые ответам на проклятые вопросы бытия предпочитали бегство в страну грез. Подключаясь к фантоматорам, они проживали одну придуманную жизнь за другой и возвращались к реальности лишь затем, чтобы в своем виртуальном мире не умереть от голода. Но Родриго не принадлежал к их числу.

Он рывком поднялся на ноги. Его душил гнев.

— Ты скотина, Мак! — заорал Родриго, задрав голову к небу, а в памяти вновь вставали сладострастные картины, чудились стоны извивавшейся в его объятиях Софи… Ложь, ложь, ложь!