Увидев Стрижа, Вера отшатнулась и прижалась к стене.
— Не ждала? — спросил ее Стриж. — Я знаю, ты ждала другого. Может, пропустишь?
Вера отступила назад, развернулась и, показав в высоком, до самых бедер разрезе фарфоровой белизны ногу на тонком каблуке-шпильке, медленно пошла в комнату. Стриж вошел вслед за ней, осмотрелся. Все говорило о предстоящем свидании. Столик на колесиках, прикрытый белоснежной салфеткой, мягкая музыка в стиле блюз и столь же мягкий, рассеянный свет. Стриж зачем-то приподнял салфетку, убедился, что там все, что должно быть в таких случаях: кофе, ликер, шоколад, фрукты. Затем он долго смотрел на черный бархат кровати. Шварца давно уже не было в живых, но Вера, всегда перенимавшая то, что ей было нужно, оставила эту его причуду, правильно оценив преимущество мраморной белизны своего тела на черном фоне бархата. Стриж покосился на хозяйку. Она стояла, прислонившись спиной к стене и откинув назад голову, ждала, что он ей скажет.
— Он не придет, — начал Стриж. — Он мертв.
Стриж помолчал немного.
— Я должен был бы убить и тебя, за Надю. Это ведь ты рассказала ему про нее.
Вера молчала. Лицо ее словно окаменело, как никогда она походила сейчас на прекрасную классическую скульптуру.
— Но я никогда не смогу убить женщину. Более того, я, наверное, действительно меняюсь. Второй раз за день прощаю своего врага.
Стриж снова замолчал, потом долго смотрел на нее.
— Уезжай отсюда. В Москву, в Париж, в Нью-Йорк. Наше захолустье не для тебя.
Уже на пороге он остановился, оглянулся на нее и сказал:
— Я надеюсь, что у тебя когда-нибудь будут красивые дети.
И Стриж ушел. Давно стих звук его шагов, растаял звук мотора за окном. Время замерло вокруг этой красивой женщины, потеряв свое значение и смысл. Наконец, тяжело ступая, она подошла к журнальному столику, где стоял высокий фужер с золотистым токайским, подняв его, сделала глоток, снова поставила на стол и, сняв с пальца дареное кольцо, бросила его на дно фужера, а затем, повернувшись, упала на свою кровать и в голос запричитала, уткнувшись лицом в бархат подушки.
ЭПИЛОГ
(Спустя несколько дней)
В ночи равномерно шумело море. Только оно да потрескивание небольшого костра нарушали тишину прохладной, громадной в своей непостижимой необъятности ночи. Лена и Зоя мирно спали в небольшой палатке, друзья засиделись вчетвером у костра. Завтра все разъезжались в разные стороны: Андрей с Зоей к себе на Север, Илья в Петербург — учиться, Сергей на родину.
— Жалко, что вы совсем не отдохнули, — вздохнул Стриж. — Две недели со мной проваландались, даже не загорели толком.
— Да уж, не загорели, — Илья косо глянул на свои обожженные плечи и обнял Стрижа. — А это что, не отдых? Море, а воздух? Я и не думал, что у моря и воздух такой особенный.
— Толян, а ты домой, на родину, не хочешь вернуться? — осторожно спросил Андрей.
Стриж пожал плечами.