Оставшийся на ногах Винтер улыбнулся, спросил:
— Устали? — И, не получив ответа, достал из кармана трофейный телефон и попробовал дозвониться до своих коллег.
А друзья отдыхали. Андрей уже некоторое время как-то странно посматривал на Илью.
— Слушай, Илья, — наконец не выдержал и обратился к другу, — ты ничего, не ранен?
— Нет, — удивленно ответил то. — С чего это ты взял?
— А что это у тебя за пятно такое у сердца?
Действительно, на левой стороне голубой тенниски Ильи расплывалось большое грязное пятно. Он долго с недоумением разглядывал его, пощупал, затем, с изменившемся выражением лица, полез в нагрудный карман. Пальцы его, коснувшись содержимого, замерли, лицо Ильи выразило глубочайшую степень отвращения, и он извлек оттуда почерневшие, разложившиеся остатки в свое время недоеденного банана.
Гомерический хохот сотряс всех троих друзей, никто из них не смог усидеть, все просто катались от смеха на земле, и только ошеломленный Винтер с недоумением разглядывал корчащиеся на каменистой почве тела.
— Что это вы так? — с недоумением спросил капитан, не знавший о героической борьбе Ильи с заморскими фруктами.
— Все-таки заначил… на зиму… — смог выдавить из себя Стриж, и друзья, только вроде бы начавшие приходить в себя, снова закатились уже болезненным смехом. Кто держался за живот, кто за больные щеки.
Наверху, на дороге, заревели сирены милицейских машин, ярко заполыхали пульсирующие огни мигалок. Винтер двинулся навстречу спускающимся людям.
— О, налетели, стервятники, — пробурчал Стриж. Не любил он ментов. Что делать, не любил — и все тут.
40
Возвращались домой уже поздно вечером, в машине Винтера. Тот еще оставался на месте последней схватки, а мотоцикл Стрижа пришлось отправить на грузовике в ГАИ, у него лопнул картер. Напряжение спало, всех тянуло в сон, Илья откровенно дремал на плече Андрея. Внезапно, уже в городе, Стриж попросил друга:
— Серега, останови здесь.
Тот съехал на обочину.
— Я сейчас приду, это недолго, — и Анатолий выскочил из машины.
— Куда, я с тобой, — рванул было за ним Андрей, но фигура Стрижа уже растворилась в ночном мраке.
Подойдя к знакомому дому, Анатолий глянул в окна и, взбежав на второй этаж, нажал на кнопку звонка. За дверью раздались быстрые дробные шаги, она распахнулась, на пороге стояла Вера.
Такой Стриж ее еще не видел. Она, как хамелеон, каждый раз меняла свою внешность, и каждый раз перед ним словно возникала совершенно другая женщина. Этим вечером она уложила волосы в необычайно высокую красивую прическу, обнажив лебединую красоту высокой шеи. Длинные накладные ресницы, ярким бутоном расписанный чувственный рот, как всегда безупречно наложенный макияж. Платье из золотистой парчи подобно змеиной коже плотно облегало ее тело до самых щиколоток. Оно оставляло открытым плечи, но сходилось трапецией под самое горлышко и застегивалось на шее своеобразным ожерельем из мелкого бисера. На груди был небольшой вырез в форме сердечка, демонстрировавший краешки округлых грудей. Из драгоценностей на ней были только небольшие сережки с бриллиантами, кольцо, что она демонстрировала Наде, да витой браслет в форме серебряной саламандры с рубиновыми глазками, так выгодно смотревшийся на ее безупречной руке.