Митч хочет знать, каким образом он может поверить в то, что Миз говорил (без свидетелей) перед пресс-конференцией 25 ноября… с президентом, вице-президентом, адмиралом Пойндекстером, Мертвым Биллом… И НЕ ДЕЛАЛ ЗАПИСЕЙ.
«Какова причина того, что вы не делали записей во время этих чрезвычайно важных разговоров с начальниками? При том, что вы всегда делали записи раньше?»
Миз опять зарывается в мелочи, с остервенением толчет воду в ступе — а его волосы уже седые-седые…
Митч: «Хорошо, даже толкуя в вашу пользу все сомнения, с этим очень трудно согласиться».
ЭМ говорит, что правда иногда невероятнее, чем вымысел, и хочет прояснить с Митчеллом вопрос, почему с этим трудно согласиться.
Митч не шутит. Он может завтра заявить свою кандидатуру в президенты — и покрошить в капусту одновременно и Буша, и Доула.
Крутые ребята из Мэна не любят Эда Миза. А теперь Митч зачитывает показания подполковника Роберта Эрли, представителя Норта в Совете национальной безопасности…
Митч: «Вы говорили с полковником Нортом вечером 21 ноября?»
ЭМ: «Нет, насколько я могу вспомнить, не говорил». Митч хмурится: появляется призрак лжесвидетельства: «Это страница 15 примечаний, доказательство 47 — вы можете обратиться к…»
Тоном Мрачного Жнеца Митч спрашивает, в курсе ли Миз, что полковник Норт уничтожил существенные документы в те крайне важные 72 часа перед пресс-конференцией Миза 25 ноября 1986 года.
Митчелл ломает Эда Миза: никаких улыбок, никакой робости: это судья из Новой Англии, допрашивающий человека, который, как он знает, лжет комиссии…
А ТЕПЕРЬ ПОЯВЛЯЕТСЯ ДЭННИ ИНОУЙИ… МРАЧНЫЕ ГЛАЗА ЗА ЗЕЛЕНЫМИ ЛИНЗАМИ ОЧКОВ… РАЗОЧАРОВАННЫЙ И ОСКОРБЛЕННЫЙ ЗЛОДЕЙ… и он говорит Эду Мизу: «Мистер генеральный прокурор, независимо от того, какой иммунитет у вас есть (у Миза нет никакого), если вы лжете Конгрессу, это федеральное преступление, разве не так?»
Миз соглашается, очень нервно. (Где мой чертов адвокат? Какой идиот посоветовал мне прийти сюда без него?)
«Дайте мне взглянуть на мои записи, если позволите, — или на записи мистера Ричардсона». — Теперь он рыщет по столу, как ящерица по горячему камню.
ДИ: «Значит, вы имели дело с хорошим другом [Мертвым Биллом], не с незнакомцем — почему же вы постеснялись задать ему вопрос на 64 тысячи долларов?»
Миз снова углубляется в процедуру. Что бы он теперь ни сказал, это сочтут неправдой. У него появился общественный долг перед Датчем, и, возможно, ему грозит обвинение в лжесвидетельстве — еще одно преступление вдобавок к остальным. Когда Миз вернется в Окленд, ему очень нелегко будет найти хоть какую-то работу.
Нет ничего, ничего.
Последнее такси в Шотландию
Уже заполночь мы наконец-то собрались и приготовились отбыть в Шотландию. Путешествие начнется в горах Денвера, с долгой поездки на такси, потом — прямой рейс до Нью-Йорка, чтобы забрать там паспорта, а потом уже по воде. По плану мы должны были прибыть в Эдинбург как раз вовремя, чтобы побеседовать с огромной толпой британских мотоциклистов на Эдинбургской книжной ярмарке.
Это большое событие. Ярмарку устраивал мой старый друг Ральф Стэдмен, известный английский художник, и мы были очень возбуждены. Но Ральф ужасно волновался: была уже полночь четверга, а я еще был в Колорадо, на континенте, и между нами — четыре аэропорта и Атлантический океан. Наше выступление назначено на субботу, а тусовка уже ждет несколько дней.