Венсан с нежной улыбкой посмотрел на нее.

— А в Ондре есть телефон?

— В Ондре ничего нет! — ответил Лапаз. — Несколько заброшенных домов, источник и церковь…

— Церковь? Это хороший знак.

Она все еще верила в Бога. После ночи ужаса она по-прежнему видела в Нем опору, и Лапаза это удивляло. Внезапно он задался вопросом: что, если она права? Если Бог и правда существует? Тогда она должна чувствовать Его, ощущать в суете дней Его присутствие.

Нет, Бог всего лишь творение разума. Для него, Венсана, не существуют ни Бог, ни вера и никогда не будут существовать. Он бесповоротно от них отрекся.

Тропинка снова нырнула в лес; серна, изумленная неожиданной встречей, отпрыгнула в сторону и исчезла в овраге, вызвав небольшой камнепад. Всюду пробуждалась жизнь, в каждом дереве, в каждом уголке парка.

Венсан остановился, привлекая внимание Серван: вдалеке, в ложбине, дремала деревушка Ондр. Несколько ржавых крыш, ставших вдруг такими важными.

Скоро они спустятся туда. Приближаясь к цели, они ускорили шаг.

Лес, камни. И снова лес.

Шаг за шагом, как можно скорее. Тропа скользкая, трудная для спуска. Щиколотка подворачивается на камешках, нога вязнет в рыхлой земле, скользит по сухим сосновым иглам. От напряжения сердце бьется сильнее. И страх, тайный, неуемный.

Но у Серван есть рука, которая ведет ее. А теперь еще и уверенность. Уверенность, что с каждым шагом она становится сильнее.

И он должен об этом знать.

— Венсан?

— Да?

— Я хотела тебе сказать… Я…

Он не остановился, но она поняла, что он слушает. Всем своим существом.

— Я… Мне надо сказать тебе кое-что…

— Я тебя слушаю, Серван.

— Это очень сложно! — извиняющимся тоном произнесла она.