— Закончились вопросы? — участливо поинтересовался Добренко, стоило лишь мне запнуться.

— Нет, нет! — горячо возразил я. — Просто… Ну да, закончились.

— Вот видишь, Филипп. Ты слишком мало знаешь меня, чтобы понимать, чем можно интересоваться, а чем — нет. Я же знаю про тебя достаточно много, чтобы вообще ни о чем не спрашивать. Таким образом, беседы у нас не получится, как бы это тебя ни печалило. Поэтому я предлагаю закончить. Тем более, мы уже почти приехали.

Машина действительно как раз въезжала в очередной дачный поселок, коих в окрестностях, как я успел заметить, была тьма-тьмущая. Честно говоря, я понятия не имел, в каком районе мы находимся, и какое ближайшее шоссе ведет до Москвы. Разберемся еще.

Добренко меж тем целиком погрузился в наблюдение за дорогой.

— Вы странный человек… — не выдержал я. — Приходите из ниоткуда, чуть не с того света, помогаете мне, а затем также молча уходите, не сказав ничего сверх того, что я должен знать.

— Именно так, — кивнул он.

— Что вы хотите взамен за вашу… помощь?

— Ровным счетом ничего.

— Не понимаю…

— А чего тут понимать, Филипп, — «Порше» затормозил перед невысоким решетчатым забором, за которым высился аккуратный коттедж красного кирпича. В окнах горели огни. — Ты ничего не можешь мне дать. Я помню про долг твоему брату Илье — думаю, ты уже тоже в курсе (я согласно кивнул). Но мне кажется, я с лихвой искупил его еще тогда, позволив вам уйти. Сейчас я помогаю тебе просто так. Просто потому что…

— Просто почему?

— Просто потому что ты неплохой человек. Потому что ты нравишься моей дочери. Потому что ты отпустил моих сыновей, хотя мог отдать их полиции. Потому что ты помог мне вернуть семью, которую я чуть не потерял по собственной глупости. Потому что у тебя замечательная жена. Потому что тебя выгнали с работы. Потому что больше никто тебе не поможет. Потому что ты молод, а мы, люди пожившие, должны помогать младшим. Потому что… Тебе мало? Я могу продолжить.

— Достаточно. Из всего сказанного вами я могу судить, что на моем месте мог оказаться кто угодно.

— Мог бы, — согласился Добренко. — Но этот «кто угодно» оказался где-то в другом месте. А ты здесь. Поэтому это место называется твоим.

— Не знал, что вы еще и философ…

— Это не философия, это софистика. Мнимое доказательство. Когда-то она считалась подразделом философии — кто-то и сейчас ее туда относит — но по мне, софизмы суть не более, чем разговорный прием. О философии мы с тобой поговорим как-нибудь в другой раз.

— Если он будет, — не сдержался я. — Этот другой раз.

Я ни на грамм не поверил его объяснению. Уж чересчур странный порыв альтруизма со стороны человека, который изначально не собирался вмешиваться, ибо «не такие уж мы с тобой закадычные друзья».

— Разумеется, — невозмутимо ответил Добренко. — Если он будет. Мы приехали, если ты не заметил. Тебя ждут.