В комнате темно и тихо, лишь изредка через приоткрытое окно с улицы долетает рев проносящихся машин. Вера давно уже погрузилась в мир сновидений и сейчас тихонько сопит, положив голову мне на плечо. Сон ее неспокоен: время от времени она тихонько вздрагивает, как он легких ударов током. На каждое ее движение чуть слышным ворчанием отзывается развалившийся на полу Агат — он словно видит те же сны, что и хозяйка, и даже по ту сторону яви пытается защищать ее от неведомых чудовищ.

У меня же с миром сновидений как-то не заладилось: лежу себе и тупо пялюсь в потолок. Вроде бы и устал, как после стахановской смены, и сознание уже в амебообразной стадии — а все равно сна ни в одном глазу. Сначала мешали ворочавшиеся за стенкой Ден и Маша — их, по обоюдному согласию, уложили вместе, — затем стала донимать духота. Лишь закрыв дверь в комнату и распахнув окно, я, наконец, понял, что ни ребята, ни температура окружающей среды здесь ни при чем. Просто в какой-то момент физическая и моральная усталость перешли те пределы, на которые был рассчитан организм. Так бывает иногда, это даже как-то называется по-научному. Вот и лежу теперь, как ребенок в детском садике, на которого не подействовало теплое молоко. И спать не хочется, и шевелиться страшно: вдруг услышит строгая воспитательница?

Почему Зарипов решил нам помогать? Правильно ли я сделал, что доверился ему? Куда он вообще поехал? Что задумал? Следовало ли отпускать его одного? Правильно ли я решил ждать до утра? А что, если Севу прямо сейчас пытают? А если он уже раскололся и стал им не нужен? Что, если… Слишком много вопросов. Любого из них хватит, чтобы надолго лишиться сна. И чем больше я думаю над ними, тем больше понимаю, что уснуть сегодня уже не смогу. Проще встать, завести машину и рвануть в это неведомое Трифоново, чтобы к рассвету выяснить, в каком доме держат Вериного брата. Но нет, незаметно улизнуть не выйдет, а ребята так устали… Будет бессердечным будить их сейчас.

Я опустошен. Во всех смыслах. Я устал, я напуган, я растерян. Я даже не знаю, чего хочу прямо сейчас. Точнее, не так. Я точно знаю, что хочу выручить Севу, посадить его с братом и Машей на самолет и отправить восвояси. И все. Дальше — пустота. Дальше ничего нет. Ни целей, ни стремлений. Нужно будет искать новую работу, думать о будущем, решать, как поступить с Васильевой, навестить в больнице Леху Афанасьева и Пашу… Все не то. Я понял, чего хочу. Хочу побыть один. Чтобы никаких людей вокруг. В последнее время их было чересчур много. Уехать из города, прочь, туда, где никто не найдет…

— Ты чего шепчешь?

Скосив глаза вбок, вижу, что Вера открыла глаза и смотрит на меня.

— А ты чего? — вместо ответа спросил я.

— Я проснулась. Ты весь напряженный, как дерево.

— Что-то сон не идет.

— Понимаю, — Вера погладила меня по плечу. — Отдохни, родной. Сейчас мы все равно ничего не можем сделать, а утро уже скоро. Вернется Игорь, и мы выручим Севу. Игорь ведь что-то придумал.

— Да, придумал, — после недолгой паузы ответил я. — Но лучше бы он поделился своими планами перед отъездом. Так было бы спокойнее.

— Думаешь, на него нельзя полагаться?

— Нет, уверен, что можно. Мы с ним никогда особо не общались, но мужик он хороший, честный и без гнили.

— Вот и доверься ему, — Вера легла на спину, потянулась. — Представь, что это твой план, и что это ты сейчас помогаешь Севе. А утром вас станет вдвое больше. Даже втрое — еще и Ден присоединится.

— Ну да, — невольно улыбнулся я. — С мозгами Зарипова и энергией Дена мне вообще дела не найдется: они все вдвоем организуют.

— Я так не хочу тебя отпускать…

— Понимаю… — я сразу посерьезнел. — Но ты ведь отпустишь?

На секунду мне показалось, что она скажет «нет». Любая здравомыслящая женщина ответила бы так. И была бы права. Но Вера прекрасно понимает, что от ее слова сейчас ничего не зависит. Все зависит только от нас.

— Отпущу, — нехотя ответила она. — Хватит об этом. Теперь спи. У тебя не так много времени. Совсем мало… Потому засыпай. Представь, что ты в детском садике, и вот-вот должна прийти строгая воспитательница. И она может услышать…