НО! Мой носик учуял божественный запах. Ммм… сырники. Мама аванс получила, наверно. Мы живем скромно, даже очень. А если брать материальный уровень по меркам Москвы, то и вовсе бедно. Мы остались вдвоём после того, как отец ушёл. Папа…мой добрый и нежный папа. К сожалению, проклятому раку всё равно добрый ли ты, хороший ли. Ему безразлично у кого он тебя отбирает, кого в одночасье оставляет сиротой, вдовой… Он просто забирает, а ты остаешься с этой потерей, болью, и, как в нашем случае, с долгами.

Папа взял кредит для того, что бы открыть маленькое кафе. По образованию кондитер, мой отец горел своим делом. Мечтал каждое утро кормить посетителей свежими круассанами и ароматным свежесваренным кофе.

Он так и не успел исполнить свою мечту. В день, когда он нашел помещение под кафе, ему стало плохо. Папа потерял сознание прямо на пороге этого самого здания. Мой номер был последним в списке его исходящих, и врач позвонил.

Решив не беспокоить маму, я сорвалась с уроков и помчала в больницу. К тому моменту ему уже успели сделать анализы. Я ехала и планировала через пару дней забрать папу домой, а пришлось оставить его там на долгие месяцы.

А потом начались адские дни лечения, химии, болей и мертвецки белое лицо моего, некогда, красивого отца.

Все деньги, полученные в кредит, мы пустили на лечение, но и их не хватило. Маме пришлось взять еще один. Отец был против, говорил, что не хочет, что бы после его «ухода» мы были все в еще больших долгах. Он же запретил продавать квартиру. Это все, что у нас было, а оставить своих девочек без крыши над головой он не посмеет. Лечение не помогло… Слишком поздно обнаружили. Эта коварная болезнь не давала о себе знать до последнего. Мы тратили на лечение все, что у нас было, но этого, все равно, было мало. Могли помочь в Германии, но ТАКИХ денег у нас не было, даже если бы мы продали квартиру, и две почки в придачу, и последние трусы. Все равно бы не хватило.

В то роковое утро, я, как обычно, после учёбы шла к нему в больницу. Поднялась на третий этаж, подошла к палате, взялась за ручку, сделала глубокий вдох, надела улыбку и со словами: «Привет, папуля! Ты сегодня еще больше похорошел!» вошла. Сердце дернулось… Можно было бы подумать, что папа спит, но в ту же секунду я поняла, что это не так. Посмотрела на него и почувствовала, что я вмиг стала другой… Что меня теперь половина, что я сирота. Я была абсолютно папиной дочкой. Наверно так бывает часто, когда девочки больше тянутся к папе. Говорят, что ребенка и мать связывает невидимая нить. Так вот, если нить от мамы шла к моему сердцу, от папы она шла к моей душе.

А сейчас ее не было. Она порвалась, навсегда вырвав мою душу из тела.

На негнущихся ногах подошла к папиной кровати, дотронулась до руки и молча захлебывалась слезами и болью.

На маму невозможно было смотреть. Отец был для нее всем. Вместе с 16 лет.

В 18 поженились, в 19 родился сын. Мой брат, которого я никогда не видела. Спустя месяц после рождения его не стало. Для родителей это был удар. 5 лет мама боялась родить ещё одного ребенка. А потом, с папиной поддержкой, переборов страх и боль утраты родилась я. Они так много пережили, выстрадали свое счастье, борясь за него до последнего. А тепер есть только она. Без своего Володи. Одинокая и разбитая женщина, вмиг постаревшая на 10 лет.

Своё восемнадцатилетние я встретила на кладбище. Отца хоронили в этот день. С тех пор я забыла, что мой день может быть веселым, без грусти и отпечатка скорби. Хотя, мы теперь всегда живем с этим мрачным отпечатком. Вот уже 2 года…

2 года бесконечной погони за лишней копейкой. 2 года недосыпов, экономии и террора со стороны коллекторов. Маму уволили сразу после смерти папы. Им было плевать, что она овдовела, бухгалтер им нужен был всегда, и ждать ее никто не собирался. А когда тебе 42 года, вероятность найти хорошую работу сводится к нулю, практически. Её устроила соседка, паковальщицей на завод по производству посуды. Что бы хоть как-то жить и оплачивать долги, мама взяла подработку. Мыла полы на том же заводе после окончания основной смены. Я же забросила мечту поступить в университет, и после окончания школы устроилась официанткой в местное кафе. А в ночную смену я переходила в категорию посудомойщицы. С горем пополам мы выплачивали долг, а в остальном пришлось ужаться. Я одевалась только в секонд-хендах, мама штопала свои вещи, и перешивала подаренные соседями. Развлечения, сладости, море и прочее теперь нам было недоступно. У нас не было ничего, но мы были другу у друга, а это главное.