— Нам стало известно, что за вами прибудет специальный отряд из ставки, — рассказал Андрей. — Партизаны встретили этот отряд, некоторых гитлеровцев убили, многих взяли в плен. Потом переоделись в немецкую форму и прибыли за вами, но вас уже не было в госпитале. Нас опередили немецкие друзья. Партизаны не хотели возвращаться с пустыми руками и там же, в госпитале, скрутили Шмолла. Потом вызвали по телефону коменданта, а когда он прибежал в госпиталь, его скрутили и обоих привезли в лес.

— И полковника? Это просто великолепно! Что же сделали с фон Траутом?

— Его запросило командование. Отправили самолетом “на большую землю”.

— А что сделали с этим гитлеровцем?

— Сегодня его судил трибунал. Повесят. Через несколько минут приговор приведут в исполнение.

— Мне хотелось бы посмотреть на него. — попросила Таня.

— Это можно. Сейчас скажу, приведут, если уже не повесили. — Андрей хорошо понял ее желание. Он поднялся, вышел на минуту и, отдав приказание привести Шмолла, возвратился.

— Помогите мне сесть, — попросила Таня.

Андрей посадил ее, подложив под спину тулуп. Накрыл ее плечи большой серой пуховой шалью. Таня быстро причесала голову. Ее пышные светлые волосы, освобожденные от разных приколок, крупными кольцами ложились на плечи. Свет, проникающий из окна, хорошо освещал всю ее, не сломленную ужасами, гордую своей непобедимостью. Таня посмотрела в маленькое зеркальце, улыбнулась Андрею, и улыбка эта была светлой, весенней, счастливой.

— Пусть введут, — сказала она. Андрей вышел.

Через несколько минут двое партизан ввели в землянку Шмолла со связанными назади руками. Его глаз был забинтован. Таня глянула на повязку, и смешинки метнулись в ее голубых глазах.

Это был уж не тот Шмолл, капитан гестапо, вызывающе наглый, бессердечный палач. Сейчас он согнулся. Губы его дрожали. Он вертел глазом, как подбитый пойманный зверь.

А Таня подняла голову и смотрела на гитлеровца чуть прищуренными глазами сверху вниз. Во всей ее позе чувствовалось, что она торжествовала.

— Я вижу, что вам объявили приговор? — раздельно спросила Таня по-немецки.

Шмолл весь затрясся, ноги его дрожали.

— Жидки вы на расправу, — брезгливо сказала Таня. — Что же вы так дрожите? Уведите, — сказала она по-русски…

Через несколько минут гитлеровца повесили.

В лесу Таню окружили заботой и любовью: несмотря на большую работу в отряде, к Тане часто заходил Андрей, каждый день навещали ее командир и начальник штаба отряда, бывали дед Морозенко и Владимир Таня быстро поправлялась, и хотя нога находилась в гипсе, девушка была бодрой и веселой.

Вскоре полковник Сергеев приказал по радио Андрею готовиться вместе с Таней к вылету на “большую землю”.

…Темной ночью на аэродроме, освещенном прожекторами, приземлился самолет. К нему бежали полковник Сергеев, сержант и полковник медицинской службы. Из самолета на носилках вынесли Таню, вышел Андрей. Полковник Сергеев обнял его.