Он дарил ей розовые герберы, писал стихи и признавался в нежных чувствах. В его объятиях Марианна нашла свое женское счастье. Они сняли скромную квартирку на окраине города с маленькой кухонькой и балконом в полметра, и стали жить вместе. Ровно пять лет она дарила ему свою любовь, пока однажды он не заявил, что решил отправиться на поиски себя. После чего сел на скрипучий велосипед и укатил в неизвестном направлении.

– Я страшная да? – озадачила Марианна маму спустя месяц после расставания.

– Брось эти глупости, доченька! Ты у меня самая самая красивая, – она приобняла свою уже взрослую дочь и, как в детстве, погладила ее по голове.

– А почему же тогда он ушел?

– Нехороший значит был. Был бы хороший женился, а не бросил.

– Хороший он. Это я плохая, – ответила Марианна и слезы новым потоком хлынули из ее глаз.

– Ну, ну. Будет тебе, не реви моя милая, а то мешки под глазами будут, – успокоила дочь Екатерина Васильевна, а затем обреченно добавила, – видимо, нашу семью счастье как-то обходит стороной. Вот у меня в жизни что хорошего? – задала она вопрос, и сама же на него ответила, – да кроме тебя, мое золотце, ничего в ней больше то и нет. – Твой отец как узнал, что я беременна так сразу и пропал, – голос ее постепенно становился все мрачнее. Никогда еще Екатерина Васильевна так не откровенничала с дочерью, – а я ведь любила его. Да и до сих пор наверно люблю, если никого не встретила.

Она говорила, едва сдерживая слезы, но под конец они таки прорвались. И Марианне было нечего сказать. Она ощутила сейчас такую безысходную тоску. Будто ее закинули на дно глубокой пропасти, в которой царит беспросветная тьма, а лестницу дать забыли.

Ровно три года верная и наивная Марианна ждала из плаванья своего свободолюбивого капитана, а затем послала все к черту. За один мартовский вечер она провела «революцию» в своей личной жизни. Она сожгла плюшевого медведя, которого подарил ей Валентин, разбила молотком микроволновку, которую он купил на их вторую годовщину и разорвала на мелкие кусочки все любовные открытки, врученные ей этим хоть еще и до сих пор любимым, но негодяем.

Чтобы вновь обрести свое женское счастье ей пришлось пройти через многое. Однако жизнь мудрее нас, и она всегда все расставляет на свои места. Раскладывает все по полочкам, где каждому событию отведено свое время года, свой день и свой час.

С тех пор в жизни Марианны многое изменилось. Были радости и разочарования, взлеты и падения, а затем снова взлеты и еще раз взлеты, а потом сокрушительные падения. Жизнь – это не пресловутая зебра, которой ее привыкло считать большинство людей. Жизнь – это скорее странное разноцветное существо, если вам угодно, единорог, на шерстке которого чередуется не только черное и белое, но и розовое, фиолетовое, бирюзовое, а бывает, уж извиняйте, и серо-буро-малиновое. В конце концов Марианна нашла свое счастье. Она села ему на хвост, крепко прихватила за гриву и не позволила ускользнуть.

И вот она уже не Марианна Ромашкина, а Марианна Чернышевская, готовит на кухне ужин и ждет в гости старшую дочь, которая, к слову, сама через пару месяцев станет мамой. На новогодние каникулы приехала и младшая. Она студентка второго курса, и сейчас на чердаке ностальгирует за просмотром семейных альбомов.

– Мам, какая ты у меня красавица! – крикнула во все горло девушка, глядя на потертый снимок.

– Лерочка, ты что-то сказала? Я не расслышала, – послышался голос Марианны снизу.

Однако, девушка была так поглощена просмотром фотографий, что пропустила ответ мимо ушей. Младшая дочка Марианны была хороша собой: миниатюрная, с круглыми формами и с копной блестящих черных волос, спадающих волнами на ярко-розовый свитер из мохера. Это была жизнерадостная и улыбчивая девушка, от которой пахло клубничными духами. Каждый новый снимок вызывал на ее лице бурю эмоций, но чаще всего восторг. Она жадно перебирала семейные фотографии пока не дошла до дна коробки. На автомате она вновь опустила туда руку, но обнаружив там лишь пыль, решила было взяться за альбомы, но тут под картонными створками она заметила какой-то выпуклый темный уголок. Приподняв заслонку, она увидела там тетрадь. Это была самая обыкновенная невзрачная тетрадь в клетку на 96 листов. По помятой обложке было видно, что она тут хранится уже ни первое десятилетие. Лера мельком пролистала пожелтевшие страницы и где-то из середины вывалилась мертвая букашка. Между тем, тетрадь была практически исписана.

– Этот список берет свое начало в 2013 году, – вслух прочитала девушка начало записи на первой странице, – Именно тогда мой капитан покинул нашу тихую гавань и отправился в свободное плавание, оставив меня тосковать одну на берегу.

Придя к мысли, что это может оказаться чьим-то дневником она тут же закрыла тетрадь. «Мам?» – снова крикнула Лера, но никто не отозвался. Девушка взглянула на часы: циферблат с белой каемкой показывал 12:43. В это время Марианна обычно уходила на занятия, она работала заведующей кафедры хореографии в академии искусств. Да и папа еще не успел вернуться домой.

– Выходит мы тут с тобой за главных, – обратилась Лера к рыжему коту, сопящему на диване.

В ответ домашний питомец потянулся и ласково замурчал. Девушка села рядом с ним и взглянула в окно. На улице тихонько завывал зимний ветер, а мелкие снежинки сыпались с неба, словно манная крупа. Где-то вдалеке двое пацанят лепили снеговика, а из окна за ними наблюдала женщина. От чрезмерного беспокойства две морщинки, образовавшиеся у нее между бровей, готовы были тотчас треснуть. Лера улыбнулась. Она снова посмотрела на тетрадь. “Ну, если я одну страничку прочитаю ничего страшного ведь не произойдет?» – подумала она и внутренний адвокат ей тут же нашептал: «Конечно нет! Что ты дневников женских не видела?». Она приподняла тоненькую обложку и стала впиваться в строчки глазами.