Марайке на минуту задумалась.

— Я думаю, да. Конечно, ни один убийца не обеспечил себе вечной жизни. Он может погибнуть в автокатастрофе, у него может случиться инфаркт, он может упасть с дерева во время сбора оливок. Все может быть. И тогда серия убийств закончится. Но если он еще жив, то будет убивать и дальше. Он просто ждет подходящего момента. Терпеливо ждет, пока судьба снова загонит в его руки какого-нибудь ребенка.

— О боже! — простонала Анна.

Элеонора выпила уже четвертый стакан воды с лимоном, и ее лицо снова приобрело нормальный цвет.

— Люди, живущие здесь, в этих местах, должны быть осторожнее. Не спускать глаз со своих детей, не отпускать их одних играть в лесу или у озера. А если детям нужно идти в школу далеко и по безлюдной местности, то лучше отвозить их на машине и забирать из школы.

— Но ведь этого никто не знает! Пропавшие дети давно забыты, и никто и никогда не обращал внимание на трехлетний цикл преступлений!

— Значит, нужно исправить эти упущения как можно быстрее. Еще раз подогреть эту историю в прессе, хотя… — Марайке убрала волосы со лба. Она колебалась. — Есть тип преступников, которым кампания в прессе дает дополнительную мотивировку. Они получают удовольствие, совершая преступления именно тогда, когда все ждут и боятся очередного убийства. А труп снова не будет найден. Преступник будет смеяться в кулак и чувствовать себя еще неуязвимее, чем после первых трех убийств. Он наслаждается своей властью, потому что может продемонстрировать полиции, насколько она беспомощна! А поскольку ему это нравится, он будет доказывать всему миру, какой он всемогущий, будет убивать снова и снова. И перерывы будут все короче. Он потеряет чувство меры и станет получать все большее упоение от убийств. — Марайке, продолжая говорить, свернула бумажный носовой платок в валик. — Я уверена, что в данном случае мы имеем дело именно с таким типом преступника. Он на пороге того, чтобы заболеть манией величия, потому что никто не может напасть на его след. Он живет в непосредственной близости от мест преступления, и никто его ни в чем не подозревает Преступник убежден, что он вершит свои дела успешно лишь благодаря собственному фантастическому интеллекту, который он уже считает значительно превосходящим интеллект среднего человека. — Она закурила и выпустила струю дыма вверх. — Нет, я думаю, лучше не обращаться к прессе. Чем больше преступник будет чувствовать, что никто не обращает на него внимания, тем лучше. Иначе он покажется себе еще более важной персоной, хотя, наверное, и без того считает себя самой главной особой.

— Теперь до меня дошло… — сказала Анна. — Следовательно, мы ничего, ну абсолютно ничего не можем сделать?

— Можно лишь надеяться, что преступник не будет больше убивать или в следующий раз допустит ошибку. Может быть, кто-то за ним наблюдает, я не знаю.

У Анны был очень задумчивый вид. Марайке спросила:

— Вы разрешите воспользоваться вашим туалетом?

— Конечно.

Анна показала, где находится ванная, и Марайке исчезла за домом.

— Она потрясающая, правда? — сказала Элеонора.

— Да. Было бы здорово, если бы она занялась этим делом, но я понимаю, что ей хочется отдохнуть.

— Я в Германии тоже расследую дело об убийстве детей, — сказала Марайке, вернувшись и садясь за стол. — Но наш убийца действует иначе, чем преступник из Тосканы. Немецкий убийца, правда, тоже убивал маленьких мальчиков, которые были приблизительно того же возраста, что и дети, пропавшие здесь, но он совершал убийства по всей Германии. Места преступлений находятся за сотни километров друг от друга. Кроме того, он не прячет трупы, а практически преподносит их полиции, устраивая маленькие сцены, на которых усаживает трупы так, словно они еще живые. Несмотря на то что он дал нам множество зацепок, мы с 1983 года не можем напасть на его след. Для меня невыносимо сознавать, что этот тип на свободе и смеется над полицией, потому что она не в состоянии схватить его.

— Я ничего об этом не слышала, — пробормотала Анна.

— Со времени последнего убийства уже прошло пятнадцать лет. По какой-то причине он перестал убивать. Может быть, его уже нет в живых. Это было бы лучше всего, только мне хотелось бы знать это точно. У нас есть его ДНК, но это нам не поможет. Он нигде не зарегистрирован, нигде не попал на заметку, ранее не судим. Что, собственно, странно для маньяка.

— С какими интервалами он совершал убийства в Германии?

— Тоже раз в три года.