К моему горлу вновь подкатила тошнота. Но в этот раз ощущение было хуже. Словно в моих внутренностях начала копошиться крыса, пытаясь прогрызть мне желудок и добраться до кишок.

– Не думаю, что Глория будет рада это услышать.

Хёрст провел рукой по своей безупречной прическе.

– Это правда. У меня нет тридцати штук. У меня нет двадцати, десяти или даже пяти гребаных штук.

– Вздор!

– Все ушло на лечение Мэри в Америке. Знаешь, сколько стоит чудесное исцеление? – Он горько усмехнулся. – Больше семисот пятидесяти тысяч фунтов. Именно столько. Это все, что у меня было. Больше не осталось ничего.

– Лжец, – я покачал головой. – Впрочем, как и всегда. Пытаешься спасти свою шкуру. Ты лжец.

– Это правда.

– Нет. Я звонил в ту клинику в Америке. Мэри рассказала мне о ней. И знаешь что? Они никогда не слышали ни о тебе, ни о Мэри. Она не договаривалась там даже о лечении гребаного вросшего ногтя, не то что о чудесном исцелении от рака.

Я взглянул на него с триумфом, ожидая увидеть привычный вызывающий взгляд и злобное выражение человека, попавшегося на лжи. Однако вместо этого я увидел нечто совсем другое. Нечто, чего я совсем не ожидал. Замешательство. Страх.

– Этого не может быть. Она заплатила им. Я перевел деньги.

– Еще одна ложь. Ты хоть когда-нибудь перестаешь лгать? Я знаю, что ты задумал.

– Я могу показать тебе банковские выписки. Номер счета.

– Ну конечно. Разумеется, ты можешь… – Внезапно я остановился, уставившись на него. – Она?

– Мэри. Она нашла клинику. Сама все организовала. Гостиницы, авиабилеты.

– Ты перевел все деньги Мэри?

– На наш общий счет. Она осуществляла платежи с него.

– Но с клиникой ты не разговаривал? Не проверял, получили ли они деньги?

– Я доверяю своей жене. И зачем бы ей лгать? Она в отчаянии. Она не хочет умирать. Это лечение было ее единственным шансом.

«А отчаявшиеся люди хотят верить в чудеса».