Перед нами предстал небольшой хутор однодворка, состоящий из трех покосившихся домиков и нескольких сараюшек прячущихся в ночи. Из окошка одного из домов призывно лился свет, других признаков жизни видно не было.

— Ну что? Кто пойдет знакомиться? — Спросил Володя после недолгого наблюдения.

— Да пошли вместе, нет тут немцев, ни следов, ни шума никакого… Пойдем? — И я, демонстрируя остальным, что бояться не чего, стал перелазить через забор. Только перекинул ногу, как кто-то, сильным рывком сбросил меня обратно. Отряхивая залепленное снегом лицо и плюясь им же, возмущаюсь:

— Вы охренели что ли? Так и шею свернуть не долго! — обидно даже стало…

— Тихо всем! Ждем еще немного, там шевеление какое-то… — Леха ткнул пальцем в темноту.

Прищуриваюсь, но ничего кроме дрожащего света керосиновой лампы, манящего недоступным теплом, не вижу.

— Давайте хоть в сарай пока залезем, может там сено есть?

Возражений не последовало, и мы тихонько переместились туда.

Хоть и сбитый в одну доску, сарайчик был достаточно теплым. Сено в тюках, сложенное вдоль стен, служило естественным утеплителем, и мы, расчистив кусок пола до земли, развели на нем крохотный костерок, и выпив по кружке горячего чая с сухарями, почувствовали себя счастливыми. Посидев еще немного, подперли старыми вилами дверь, и устроив лежанку из пахнущего теплым летом сена — уснули.

Ночь прошла спокойно, и еще до рассвета, а светает сейчас достаточно поздно, позавтракав остатками пайка, тихонько, стараясь не потревожить хозяев хутора, наш отряд двинулся дальше. На улице потеплело, ветер стих и идти было гораздо веселее.

Четкого плана не было, нужна информация, ведь судя по уже имеющимся данным, фашисты, которые появились в лесу, были только авангардом предстоящего нашествия. Слишком мало у них было сил для перевеса чаши весов на свою сторону, значит они ждут подкрепление, расчищая для него место. А возможно все уже тут, просто пытаются скрыть свое присутствие, уничтожая тех, кто появляется рядом.

Тишину и спокойствие морозного утра то и дело прерывали далекие разрывы. Пройдя еще немного по заснеженному лесу, мы наткнулись на полностью деморализованную группу советских солдат. Они, потеряв командира и всех офицеров, бежали, куда глаза глядят.

Володя, в форме старшего майора, своими четкими командами, не оставил места для сомнений у запаниковавших солдат. Собрал всех, кого мы смогли остановить, и провел перекличку. В итоге под его началом оказалась почти целая рота. Назначив временных командиров взводов, он построил подразделение в колонну, и мы, уже как более весомая боевая единица, осторожно двинулись вперед, ориентируясь по солнцу.

Я плелся в хвосте отряда, переговариваясь с Аней, когда прибежал молодой солдатик, и гордый тем, что страшный майор, как обозвала Володю Аня, поручил ему столь важную миссию, на одном дыхании выпалил:

— Товарищ военврач третьего ранга, разрешите обратиться к товарищу сержанту!?

— Обращайтесь рядовой. — Ответила Аня не моргнув глазом.

— Товарищ сержант, вас вызывает к себе товарищ старший майор! Разрешите идти? — И он повернулся к Ане.

— Идите. — Ответили мы хором. И солдатик рысцой убежал обратно.

— Я пойду? Товарищ военврач? — Смотрю на жену. Все таки странно видеть ее в чужом теле… Дождавшись кивка, так же как и посыльный — трусцой, бегу догонять командира.

Поравнявшись с Володей, и выждав пока он останется один, подхожу, приложив руку к шапке.