ВСТРЕЧА

Скупая природа гор все богатства свои собрала в этой живописной долине. Стремительный поток, сотнями ручейков разбегаясь по виноградникам и огородам, орошает плодородную землю оазиса.

Если взглянуть на долину с вершины Чопан-Дага, главенствующей над всей окрестностью, то тенистым садом покажется селение Темеч, утопающее в зелени абрикосовых и тутовых деревьев. А вокруг небольшого селения — обожженные солнцем голые камни, потрескавшиеся от непогоды и времени. Высокие, безлесные, громоздятся они обрывистыми скалами вдоль границы, как бы образуя огромный вал необозримой крепости. Далеко-далеко за горизонтом скрывается гряда скал, уходя на запад, к морю.

Селение еще спит. В рассветной сонной тишине слышен только надсадный крик ослов, да спозаранку проснулся жаворонок и голосисто заливается, то взмывая в синюю высь, то камнем падая до самой земли.

Всякий раз перед восходом солнца сторож магазина Кертык Тайлиев встает со своей кошмы, на которой, не смыкая глаз, лежит всю ночь. Подолгу простаивает он, высокий, сухопарый, с усталыми, сутулыми плечами, опершись на ствол старенького ружья, и ласково провожает натруженными, слезящимися глазами солнце в дневной путь.

Ночь ушла, и старик с облегчением и тихой радостью слушает, как освобождается от дремоты, понемногу оживает затерянное в горах селение. Как тучи с вершины Чопан-Дага, уходят тягостные ночные думы…

Он идет к подвешенному около карагача обломку рельса и трезвонит свою «заутреню», каждый раз в одно и то же время, неторопливо отсчитывая удары.

Протяжными отголосками вторят горы его мерным ударам, и старик всегда с затаенным волнением слушает ответ этих гор, в которых он родился, вырос и к которым до конца дней привязано его сердце.

Стар и одинок Кертык. Пять лет назад проводил он в город учиться единственную дочь, и она теперь врач в городе. Она редко приезжает в родное селение, и для отца ее приезды словно лучи солнца, освещающие одинокую старость. Не раз дочь просила его переехать к ней жить, но все ее уговоры были напрасными.

— Никуда я из Темеча не поеду, — упорствовал Кертык. — Горы меня не отпускают. Кто им по утрам будет весть подавать? Жив еще Кертык, не погасли его глаза, не оглохли уши. Кто об этом скажет горам?

В слово «горы» он вкладывал какой-то свой особый смысл. Дочь не могла этого понять.

С годами дочь все меньше понимала своего отца. Он становился молчаливым, на болезни не жаловался, но иссох, сидел дома и все думал и думал о чем-то, теребя пальцами волнистую бороду.

И только беспокойный, чего-то все время ищущий взгляд суровых черных глаз нет-нет да и загорится. Блеснет колючий огонек и скроется под висячими бровями.

Был у Кертыка и сын Нурсахат, годами старше дочери, но где он и что с ним — старик не знал. Сын давно ушел из дому. Жители селения считали его умершим. Кертык долго не верил общей молве, тосковал о сыне, не терял надежды: а вдруг и вернется? Но шли годы, о сыне не было никаких слухов. И старик стал свыкаться с мыслью, что Нурсахата, пожалуй, и в самом деле нет в живых.

А тут как раз дочь прислала письмо, в котором как-то особенно настойчиво просила отца бросить свой одинокий дом и переехать к ней.

Тяжело было старику покидать Темеч, где прошла вся его жизнь, но еще тяжелей думать: вот уедешь, а Нурсахат и вернется домой. Приедет, а дом заколочен, и в нем одни пауки. Где искать отца и сестру? И такое у старика было чувство, как будто он не только дом родной покидает, но и отрекается от родного сына.

Долго думал Кертык, потом решил — нет, видно, уж нечего ждать с того света Нурсахата, и стал собираться в город. Уложил свои скромные пожитки, кое-что роздал соседям, ненужное ни ему, ни людям сжег в оджаке[3].

— Ну, ищи себе другого сторожа, — сказал он заведующему магазином. — А я на покой… к дочери. А в случае если объявится сын мой, так ты уж скажи ему, где я. Пусть сейчас же едет…

И Кертык совсем уже собрался в дорогу. Но перед самым его отъездом, во время сбора винограда, в Темече произошло событие, которое круто изменило все планы старика.

Произошло это в памятную и беспокойную для жителей пограничной полосы ночь, когда границу перешли три нарушителя и скрылись в разбросанных по предгорью развалинах старых селений. Двое суток пограничники с собаками разыскивали нарушителей, обшарили пустыри, виноградники, густые заросли ежевики вдоль арыков, сбились с ног, но поиски оказались безуспешными.