– Как ты? – донесся его полный сочувствия голос.

Он поднял голову, Азазель нависает над ним, как хевронская скала. Протянутая рука спустилась с высоты, но Михаил едва нащупал его пальцы.

Азазель легко вздернул его на ноги, придержал, не давая упасть.

– Сейчас соберешься, – сказал он. – Этого гада ты здорово завалил!.. Все. Миссия завершена.

– А как же…

– Проход открыт, – заверил Азазель, – осталось только протянуть руку.

Михаил проговорил с трудом:

– А что насчет… мир погибнет… если я не…

Азазель вздохнул, развел руками:

– Да знаешь ли… очень уж удобный был момент.

Михаил ощутил, как перед глазами все поплыло, смутно услышал, как страшно закричал Азазель, но увидел только, как вокруг кипит раскаленная лава, из разломов в земле, что выглядят как открытые раны, выплескивается жаркая кровь жидкого металла, выстреливаются камни и, с силой ударившись о такой же каменный свод, с грохотом обрушиваются обратно.

С ними падают и глыбы, которые удается таким образом расшатать в своде, а затем и выбить. Сильный запах серы и горящих камней мутит сознание, но в какие-то моменты казался даже приятным, он сосредоточился на этом ощущении, а вслед за запахом стал казаться не таким отвратительным и громким грохот, а раскаленный металл, что перекатывается волнами через его тело, оказывается, совсем не сжигает.

Он тряхнул головой, что-то не так, а издали, словно из другой вселенной, донесся встревоженный голос:

– Михаил… очнись… ты должен прийти в себя… Давай-давай, иначе там и останешься…

Он чувствовал, что лежит на мягком, тело охватил озноб, перед глазами отвратительно холодное небо, похожее на выдолбленный в глыбе льда купол, но чьи-то ладони на плечах теплые, а голос сказал прямо в ухо:

– Давай же!.. Мы здесь!.. Теперь победи и себя, ты же сильнейший из всех архангелов…

«Это обо мне, – мелькнула мысль, – или не обо мне?»

И, словно это потащило цепь ассоциаций, разом всплыла вся картина смертельной схватки, он вздрогнул и открыл глаза, хотя они и были открыты, но только теперь открыл и увидел высокий каменный свод исполинской пещеры, смутно удивился, что тот был незрим раньше, а ожидалось, что увидит небо с одинокой овечкой облачка, черную холмистую землю до самого горизонта и стоящего перед его распростертым телом Азазеля с озабоченным лицом.

– Фух, – донесся вздох облегчения, – ты приходишь в себя… Лежи-лежи!..

Он повернул голову, Азазель растянул рот в улыбке, но глаза оставались очень серьезными.