— Это Ампаршинжидро, — сообщил Барка. — Можем тут остановиться, перекусить и отдохнуть.

Фрикет проворно соскочила на землю, Барка сбросил рюкзак и прежде всего накосил своей саблей огромный пучок травы для Мейса. Друзья съели по сухарику с ломтиком тушеного мяса, немного передохнули и продолжили свой путь. Через четыре часа они достигли Амбоитромби, которым заканчивался первый этап. К арабу вернулись прежние силы и здоровье, и он, казалось, ничуть не устал. Для зебу этот переход был, по-видимому, всего лишь небольшой прогулкой. И только Фрикет еле передвигала ноги от усталости…

Амбоитромби представлял собой нечто вроде лагеря, построенного мальгашами[91] во время прошлой экспедиции французов. Это было прямоугольное пространство протяженностью более пятисот метров, снаружи окруженное глубокими рвами, а изнутри — земляной насыпью, перемешанной с камнями, в которой были проделаны бойницы. Туземцы покинули лагерь давным-давно. Теперь в нем находились солдаты, выздоравливающие после лихорадки; ими командовал старшина.

Прекрасная всадница — слово это не совсем правильно, ведь она ехала верхом на быке, — ее послушный зебу и колоритный телохранитель произвели необыкновенное впечатление. К ним стали медленно подходить солдаты — бледные, исхудавшие, в чересчур широких гимнастерках. Они разглядывали вновь прибывших с изумлением и детским любопытством. Барка вел себя как старый капрал, разговаривающий с новобранцами:

— Мы хотеть говорить с начальник.

Старшина представился и, не в пример чиновнику из посольства, очень вежливо осведомился, чем может служить. Фрикет объяснила, кто она такая, что имеет полномочия Комитета Французских Дам и везет подарки для солдат.

Здесь необходимо рассказать о том, почему девушка действовала от имени этого общества, основанного французскими патриотами и ставившего перед собой очень высокие цели.

В Сингапуре[92] ей довелось зайти в европейский магазин, чтобы купить кое-что для своего гардероба, основательно износившегося во время корейских событий. И тут ей пришло в голову дать телеграмму в комитет о своем отъезде на Мадагаскар и попросить официальное задание. У Фрикет слово никогда не расходилось с делом. Она тотчас же телеграфировала в Париж и попросила, чтобы с ближайшим теплоходом ей прислали в Джибути вещи, которые она от имени «Французских Дам» смогла бы подарить выздоравливающим солдатам.

Члены комитета с радостью согласились. Подготовленные посылки подняли на борт «Ирауадди», на котором Фрикет добиралась из Джибути до Маюге. Из-за спешки не удалось собрать ничего особенного. Но девушка надеялась вскоре получить вторую, гораздо более солидную партию, которую она хотела направить туда, где окажется, следуя за войсками.

Узнав приятную новость, солдаты оживились и повеселели, а Фрикет, хоть и валилась с ног от усталости, не стала откладывать раздачу подарков. Да, не так уж много было поводов для веселья у этих несчастных, страдавших от местного климата. Далеко позади остались торжественные проводы, букеты цветов, громкие речи, возгласы «браво!» и духовой оркестр, игравший «Марсельезу»…

Теперь во Франции уже начали понимать, что эта война — не простая прогулка, и хотя противник не располагал большими силами, здешний тяжелый климат наносил не меньший ущерб, чем многочисленная и хорошо вооруженная армия. Те, что находились на Мадагаскаре, и подавно видели, как в отсутствие сражений и эпидемий войско тает на глазах, уменьшаясь с каждым днем из-за невыносимой усталости, тяжести перехода, палящего солнца, болотной лихорадки.

Эти молодые солдаты испытывали много страданий и физических и нравственных, поэтому Фрикет показалась им воплощением той самой любимой родины, по которой они тосковали и которую им, возможно, не удастся увидеть вновь. Когда девушка, такая приветливая и ласковая, принялась раздавать подарки, они обрадовались и расчувствовались.

В подарках не было ничего особенного: табак, курительная бумага, лимонные конфетки, шоколадки и разные другие сладости, однако все это напоминало о прошлом, а потому становилось необычайно дорогим.

Фрикет, доставившая столько радости, слушала слова благодарности и ловила взгляды, полные признательности… Внезапно она спохватилась:

— А у вас есть хинин?

— Так точно, мадемуазель, — отвечал старшина.

— Чтобы не заболеть, вы должны принимать определенную дозу каждый день, даже если нет температуры.

— Нет, мы не особенно аккуратны… и этого не делаем… и я первый, признаюсь вам честно: он такой горький…

— Безобразие! Хинин — лучшее лекарство от здешних болезней, он творит настоящие чудеса… Вы — командир, дайте мне слово, что будете ежедневно принимать нужную дозу сами и прикажете делать то же самое своим солдатам! Я прошу вас, умоляю и приказываю не только от себя лично, но и от имени ваших матерей, сестер, подруг… Ну как, согласны?

— Да, мадемуазель, клянусь честью, — взволнованно произнес унтер-офицер.