Марат всегда найдёт способ заполучить необходимое, не отступит, пока не добьётся — теперь, по крайней мере, — даже если прогнуться придётся или на совесть и порядочность забить на время. Потому он Паше и нужен.

Он отыскал работающий таксофон — карта у него была и деньги на ней тоже — когда ответили, попросил позвать Саню и без всяких приветствий сразу перешёл к главному:

— Санёк, слушай. У тебя же мамаша в родительском комитете была, да? У неё и телефоны всех из класса есть?

— Ну есть вроде, — без особого энтузиазма подтвердил приятель.

— И Рогозиной тоже?

Саня сдавленно хрюкнул, но высказывать своё ценное мнение не стал, как и спрашивать, зачем, сказал:

— Подожди. Мать дома. Ща всё узнаю.

Положил трубку, или бросил, что ли, потому что она наполнилась грохотом и треском, и, наверное, ушёл. Марат ждал, нетерпеливо попинывая носком кроссовки стенку.

Через минуту в трубке опять зашуршало, и Санин голос распорядился по-деловому:

— Записывай. Есть где?

Марат запоздало спохватился: не стенку надо было пинать, а действительно найти в сумке, чем и на чём можно записать телефон. Ручка вроде бы лежала в боковом кармашке, а вот с подходящую бумажку быстро не отыскать. Но ладно.

— Диктуй, — Марат выводил цифры прямо на ладони. Записал и сразу произнёс: — Всё. Пока. — Повесил трубку на рычаг и тут же опять снял.

Карточка на месте, гудок есть. Марат, посматривая на ладонь, набрал номер. Трубка выдала ещё несколько прерывистых, похожих на долгие усталые вздохи гудков, а потом раздалось по-знакомому робкое:

— Алло.

— Галка, ты?

Впрочем, он и без подтверждения был уверен.

— Да.

— Это Марат.

— Я узнала.

Ну ещё бы! Он и не сомневался: узнала, изумилась, обрадовалась. Наверняка даже сердечко замерло.