Оливер всегда сбрасывал все листья осенью. Три года назад, когда Сьюзи было четыре года, а Саманте – три, Сьюзи очень расстроилась из-за того, что листья с дуба опадают. Она сказала маме, что дерево плачет. А если дерево плачет, это значит, что ему плохо, а если у него есть чувства, то ему нужно имя. Вот тогда она и назвала его Оливером. Саманта, хоть и была на год младше, сказала, что давать дереву имя несерьёзно. Слово «несерьёзно» она узнала от Джини, их крёстной. Саманте нравилось учить слова. Саманте вообще нравилось учиться. Ей не нравились всякие несерьёзные вещи, как Сьюзи.

Мама Сьюзи объяснила, что Оливер на самом деле не плачет, когда сбрасывает листья. Он готовится к зиме. Нужно сбросить листья, чтобы ствол в холодные месяцы не голодал. А потом, когда холод пройдёт, он вырастит новые листья.

– Ему нужно что-то отпустить, а потом восстановиться, – сказала она. – Нам всем иногда так приходится делать.

Сьюзи примерно поняла это объяснение, но ей всё равно казалось, что Оливеру грустно. Единственное, что хоть как-то примиряло её с падающими листьями, – их красивые цвета. Листья, опадающие с Оливера, обычно были золотисто-жёлтыми и ярко-красными.

Пока мама Сьюзи парковала фургончик у стены дома, Сьюзи обернулась к Оливеру. Его листья в этом году выглядели иначе. Тусклыми, сухими.

Интересно, подумала Сьюзи, может быть, дело в эльфах, которые живут в стволе? Она улыбнулась. На самом деле в стволе Оливера никакие эльфы не живут, она просто дурачится. Но однажды она сказала об этом Саманте, просто чтобы позлить её.

Как только машина остановилась у лестницы, слева от крыльца-террасы, Саманта отстегнула ремень безопасности и распахнула дверь. Саманта вечно куда-то спешила.

Мама осталась сидеть даже после того, как заглушила двигатель. Сьюзи заметила, что она часто сидит вот так неподвижно. Мама застревала, словно заводная игрушка, которую завели не до конца. Просто останавливалась, делая что-то, и смотрела куда-то вдаль. Сьюзи это пугало, потому что она не была уверена, здесь ли вообще мама. Вроде бы здесь, но иногда казалось, что мама просто оставляла своё тело, словно закладку, чтобы не потерять место, а мысли уносили её куда-то далеко-далеко.

Двигатель несколько раз чихнул и замолчал. Сьюзи почувствовала запах лука в одном из пакетов с покупками, лежавших на заднем сиденье фургончика. А потом ещё какой-то запах. Хотя нет, это был не запах. Не нос подсказал ей, что в воздухе что-то кружится. Но… что тогда? Другие её чувства? Какие чувства?

Джини однажды сказала Сьюзи, что она особенная, что у неё есть способность, которой нет у большинства. Она «подключена», сказала Джини. Сьюзи даже не представляла, что это значит, но ей нравилось, как это звучит. Джини сказала, что именно поэтому Сьюзи чувствует такие вещи, какие не чувствуют другие. Сейчас Сьюзи казалось, что-то не так. Это «что-то» напоминало запах. Запах чего-то… гниющего? Протухающего? Сьюзи не понимала.

Сьюзи хотела сказать что-нибудь, чтобы мама пришла в себя, но потом заметила, что рядом с фургончиком стоит Саманта и смотрит прямо в окно Сьюзи. У Саманты на лице было странное выражение, которое Сьюзи часто видела в последнее время. Сьюзи не понимала, что оно значит. Одновременно и гневное, и грустное, и испуганное.

Мама Сьюзи наконец пошевелилась. Вздохнув, она покачала головой и вытащила ключи из замка зажигания, потом взяла сумочку и открыла дверь.

– Надо занести продукты внутрь. Скоро дождь пойдёт.

Сьюзи глянула через лобовое стекло на низкие серые тучи, нависавшие над крутой зелёной крышей старого дома. Тяжёлые, тёмные тучи.

В большом доме было много места, так что у Сьюзи и Саманты были свои комнаты. Сьюзи, впрочем, больше нравилось сидеть в комнате Саманты. Она понимала, что Саманте, скорее всего, не хочется, чтобы она там сидела, но, хотя Саманте и нравилось всеми руководить, злой она не была. И ей, и Сьюзи хотелось, чтобы люди были счастливы. Так что, раз уж Сьюзи нравилось играть в комнате Саманты, Саманта ей разрешала.

Но вот чем-либо другим Саманта делиться не любила. Игрушками, например. Она настаивала, что они со Сьюзи должны играть только своими игрушками.

Сьюзи всегда хотелось играть вместе с Самантой, а не просто рядом с ней. Когда пару лет назад Сьюзи на Рождество подарили классный кухонный набор с забавными пластмассовыми продуктами, кастрюльками, сковородками и ярко-розовым фартуком, она хотела поиграть с Самантой в ресторан. Но Саманта не захотела. Она хотела играть только со своим конструктором. Даже когда они обе играли в куклы, Саманта держала своих кукол отдельно.

Например, сейчас.

Сьюзи присела на толстый синий ковёр, лежавший на полу рядом с большой кроватью Саманты. На окнах, через которые хорошо было смотреть на Оливера, висели шторы такого же цвета. Сьюзи посмотрела на дуб. Похоже, он сбросил ещё парочку листьев. Оставшиеся бессильно обвисали в сером вечернем свете.

Куклы Сьюзи стояли перед ней, на кубиках, разложенных полукругом. Это был импровизированный хор, и она собиралась дирижировать, но сначала надо убедиться, что все стоят на своих местах. Она переставляла кукол туда-сюда, решая, кому какую партию в песне исполнять, и напевала себе под нос. Обычно она так не делала – напевать под нос любила мама. Но Сьюзи уже давно не слышала маминого пения.