На следующий день с компаньонами распределяли песни. Неожиданно Павел удивил нас с Евгенией Сергеевной, заявив, что Борис (художественный руководитель рук его ансамбля) давно намекает на новые мои песни. «Почему молчал раньше?» — мысленно возмущаюсь. Ничего подходящего для провинциального кабака не было. В Москву повезу, как и планировал: «Солдата», «Романс», «Я рожден в Советском союзе», «Потому что нельзя», «Как упоительны в России вечера». Певице из областной филармонии продаем «Городок». «Восьмая школа, я скучаю» и «Школьный роман» — для Наташки. Про «Школьную пору» пока молчу. Часть песен необходимо еще дописывать, и опасаюсь, что мне на все не хватит времени или пострадает качество текстов. Пообещал сделать это в ближайшие дни. Записали песни на пленку и подготовили ноты. Евгения Сергеевна под запись исполняла «Городок».

Вспомнив о Маринке, попросил музыкантов записать на отдельную пленку мелодию Ламбады. Предполагаю, что она вскоре вспомнит о танцах и попросит что-либо новое. Будет, что показать ей под музыку.

Компаньоны заинтересовались мелодией. Объяснил, что это мелодия для довольно фривольного танца, который вряд ли разрешат исполнять на сцене. А для развлечения молодежи на танцах — вполне. Танцуют же сейчас «Семь-сорок».

Вечером решил сходить с ребятами на городские танцы. На «кресте» собралась приличная толпа — более двадцати человек. Так получилось, что на танцах в городском саду этим летом еще ни разу не был.

— Всегда так? — удивленно спрашиваю друзей, глядя на веселую шумную толпу.

— Бывает и больше, — улыбаясь, отвечает Серега Леднев.

— Не обижают? — интересуюсь на всякий случай.

— Мы сами кого хочешь, обидим, — самоуверенно заявляет Стас, с гордостью оглядывая «воинство».

Понимаю, что популярность нашей компании в поселках возросла среди молодежи за счет появления денег и модной одежды у ребят. Многие подростки захотели присоединиться к нам, а девчонки подружиться с ребятами. После апрельского конфликта с Флоровскими, подростковые группировки наших районов неофициально признаны в молодежной среде самыми сильными. Пока не подрастет новое поколение, ребята других районов города вызов нам бросать не осмеливаются. Чувствую, что наши гордятся этим и возможно бравируют.

«Так и рождаются городские легенды!» — появляется мысль. Когда-нибудь, лет этак через «…цать» в компании, сыну или внуку будет кто-то из наших рассказывать с гордостью: «Мы в молодости весь город „держали“, вот так!» и показывать кулак.

С наступлением сумерек отправились в город. По пути к нашей компании присоединялись новые группы подростков. Пересекали реку уже более тридцати человек с девчонками. Стас искоса посматривал на меня, ожидая впечатлений.

У входа в Городской сад у двух вычурных башенок, приспособленных под кассы, выстроились длинные очереди из молодых людей обоего пола. Здесь же перед воротами и за ними толпился народ. Шум, гам, смех. В глубине сада звучала музыка.

При подходе нашей компании шум затих. По толпе пронеслось: «Заводские!» Какому-то мелкому пацану все стали передавать по двадцать копеек на билеты. Тот, собрав монетки, протиснулся вперед к окошку кассы. Ребята в очереди смотрели неодобрительно, но молчали. Наши, не обращая ни на кого внимания болтали, шутили и смеялись.

Помню в прошлом году мы не всегда обилечивались. Только для прохода на танцплощадку, огороженную металлической решеткой, требовался билет. Если надо было попасть внутрь, то перелезали через ограду. Но обычно находились снаружи или занимали ближайшую лавочку. Только если у кого появлялась девчонка, то проходили внутрь по билету. Сейчас повзрослели, и стало не солидно «сигать» через забор.

Из очереди выбрался наш пацан с длинной лентой билетов в руках и все пошли вглубь сада. В горсаду зажглись фонари. На многочисленных асфальтированных дорожках и лавочках было полно молодежи. Встречались знакомые. Некоторые присоединялись к нам. У танцплощадки народа было еще больше. Опять при нашем приближении шум затих. Внутри площадка была еще наполовину пуста. Заметил Павла на сцене среди музыкантов. Встретил и я нескольких знакомых ребят и девчонок. Когда танцплощадка заполнилась народом прошли внутрь и мы. На входе стояли две женщины-билетерши, два милиционера и несколько дружинников с повязками. Стас меня потащил через толпу в левый угол от сцены.

— Это наше место, — объяснил по пути.

Большинство толпилось по периметру ограды. Знаю, что к середине танцев все пространство танцплощадки будет забито. Быстрые танцы будут танцевать там, где стоят, образовав свой круг, постоянно сталкиваясь с соседями. Для медленных — будет освобождаться некоторое пространство.

В перерыве между песнями выбрался к сцене и помахал Павлу. Кто-то из музыкантов меня узнал, приветливо кивнул и, тронув за плечо Бориса, разъясняющего что-то коллегам, что-то сообщил, показывая в мою сторону. «Вот, блин, высунулся!» — сокрушаюсь про себя. Борис замахал мне рукой, приглашая на сцену и показывая на боковую лесенку. Делать нечего, поднимаюсь. Здороваюсь за руку с ребятами. Ловлю сочувственный Пашкин взгляд. Борис ведет меня вглубь сцены через многочисленные кабели и аппаратуру к задней двери. Выйдя на улицу, с удовольствием закуривает. Предлагает мне, протягивая пачку. Танцплощадка недалеко от ограды горсада. Где-то поблизости (сейчас невидимые в темноте) тыльные ворота, через которые музыканты доставляют аппаратуру. Слышно, как где-то в кустах кто-то «травит». «Птица „перепел“», — мысленно усмехаюсь. С ближайших дорожек доносятся звуки разборки, женский смех и шум голосов. За спиной на сцене «вздыхают» музыкальные инструменты и криками взрывается танцплощадка, приветствуя популярную песню. Узнаю «Все пройдет».

— Слышишь? Народу нравится, — констатирует Борис, тыча сигаретой в сторону эстрады.

Киваю, прислушиваясь. Аранжировка песни мне кажется совсем другой, в отличие от той, которую помнил из своего будущего. Догадываюсь о вмешательстве Бориса в создании танцевального шлягера из «сырой» песни.