Хватку он ослабил только когда они отошли на достаточное расстояние от дома. Тогда же О"Келли развернулся и встряхнул Десмонда, дергая за полы пиджака:

— Еще раз напугаешь Хелен — я за себя не ручаюсь. Ясно? Русского терпения и всепрощения у меня нет, поэтому лечиться будешь долго и затратно. Хочешь повидаться с Дарой — приезжаешь не один и после предварительного звонка.

Десмонд слушал его и кивал. Лицо Гаррета расплывалось, искажалось и двоилось, временами в нем угадывались черты папаши Ламонта, когда он так же орал, что младший сын больше не переступит порог их компании. Жалкая растрата и срыв переговоров! Не так много и взял Десмонд, не последнее уж точно. Он не мог упустить такой шанс приумножить состояние семьи и свое собственное. Но лидер забега внезапно подвернул ногу и пришел последним. Десмонд проиграл кучу денег из тех, которыми следовало бы выплатить зарплату сотрудникам. После этого случая он в самом деле не работал ни дня, но делать ставки запретили уже Кевин и Дон, много лет спустя.

— Срань! Ты на какой дури сидишь? — О"Келли отпустил его и сделал шаг назад. — Сейчас наберу Бейкера, он заберет тебя.

Гаррет в самом деле дотащил Десмонда до машины, впихнул в салон и пристегнул наручниками к двери. А ключ из замка зажигания бросил на капот. Затем почти убежал, на ходу ругаясь с Адамом.

Бейкер появился спустя двадцать минут, вместе с незнакомым врачом и Кевином. Но Десмонду было все равно. Все происходило будто не с ним. Плыло в тумане и искажалось.

В себя он пришел только в Грейстоуне, сидя на диване в гостиной. Кевин орал на Эмму и тряс ее за плечи, но та бормотала оправдания и не пыталась вырваться из захвата. Она рассказывала о том, что Десмонд отказывался лечиться, нарочно принимал не те таблетки и много другой ерунды. Все это ложь! Он строго следовал указаниям Эммы, глотал все, что она дает и соглашался на неприятные сеансы гипноза. Но говорить Десмонд не мог: язык словно приклеился к зубам, распух и не желал слушаться.

Следующая вспышка случилась ранним утром, когда солнце косыми лучами било в окно. В голове царила удивительная ясность и покой. Было все еще больно от смерти Дона и того, что расстроенная изменой Киарин не справилась с управлением автомобилем и погибла, но боль изменилась, стала тупой и глухой. Десмонд умылся, побрился, попросил служанку связаться с парикмахером, а то волосы торчали уже совсем неопрятно. После завтракал, болтал с Шивон и Адамом, которые изо всех делали вид, что ничего не происходит, зато показывали снимки Дары с ее первой профессиональной фотосессии.

Малышка в боди с пышной юбкой лежала в окружении цветов и улыбалась. Очень похожа на Дона, почти копия, только черты лица мягче и тоньше. На следующем кадре Дару держала на руках светящаяся от счастья Хелен. Наверняка были кадры и с О"Келли, но их Десмонду не показали, чтобы не вызвать новую вспышку. Вот так он и дошел до того, что стал опасен для собственной внучки. Единственного родного человека, которому еще не успел навредить. Но если взять себя в руки, найти работу и больше не выкидывать номера — Хелен может передумать. Десмонд постарается. Очень постарается. Дара — последнее, что осталось от Дона и Киарин — маленькое продолжение их обоих и надежда на то, что родные не ушли в пустоту.

Десмонд окунулся в дела конюшни, но стараясь держаться подальше от скачек. Приближалось Рождество и он договорился с О"Келли, что сможет навестить Дару в его выходной и под его присмотром. Купил несколько подарков для крохи и буквально считал дни до встречи с ней. Эмма не была довольна предстоящим визитом, уговаривала Десмонда не лезть в чужую семью. Но он и не собирался лезть, только изредка видеться с внучкой.

Непонятно, что там произошло между Эммой и Кевином, но племянник разрешил ей вернуться к работе, хотя за Десмондом теперь наблюдал и еще один психиатр. А за приемом таблеток следила строгая пожилая медсестра, которая только приподнимала левую бровь на все попытки Десмонда пофлиртовать. Зато Эмма осталась такой же доступной и отзывчивой. Хорошая все-таки девушка: заботилась о нем, приносила утром кофе и сок, разговаривала подолгу. Правда, Десмонд стал замечать, как снова выпадает из времени, но боялся говорить об этом кому-либо. Вот дождется встречи с Дарой — и обязательно все расскажет врачу.

А потом Десмонд случайно подслушал, как Шивон обсуждает с Адамом скорую свадьбу Хелен. Торжество назначили на самый конец января — к чему только такая поспешность? Десмонд против воли все крутил и крутил в голове мысль о скором торжестве и том, что после него Дара станет О"Келли. Та, которая рождена Хэйс вдруг станет О"Келли. Глупость какая!

Но Гаррет очень заботился о ней, опекал, любил не меньше, чем если бы она была родной по крови. Но разве это возможно? Эмма тоже соглашалась с Десмондом — нет, невозможно, О"Келли притворяется, чтобы привязать к себе Хелен и завладеть ее деньгами. Ведь сам Десмонд так и не смог принять Кевина. Родного племянника, который достался им с Киарин совсем малышом. Но каким же ужасным тот был! Все ломал, баловался, часто болел и оттягивал все внимание жены! Когда папаша Ламонт отправил Кевина в Англию, Десмонд даже испытал облегчение, хотя никому, кроме Эммы и не рассказывал об этом.

Нет. Нельзя отдавать Дару чужому мужчине. И Хелен не должна попасться в его сети. Нужно остановить ее, дать время одуматься и увидеть истинное лицо О"Келли.

Десмонд снова выпал из реальности, а очнулся на полпути к дому Киарин, в чужой машине и с четким планом, что и как нужно делать.