– Пошёл в дом, и советую не дёргаться.

Тунгус ехидно усмехнулся и прошёл мимо него, сопровождаемый рычащим мастифом.

Света, не дожидаясь, когда Валера заведёт в дом Толика, сразу направилась в свою комнатку и плотно прикрыла дверь. И лишь тогда смогла расслабить мышцы, медленно сползая на пол по двери. Всё получилось, всё прошло хорошо, вот только почему её не отпускает чувство, что это не конец, что за этим последует что-то, от чего будет больнее.

Вытянув ноги, девушка закрыла лицо руками, пытаясь подавить шум в ушах, который, на удивление, сегодня не так мешал жить. Валера предупредил её, что как только он займётся Тунгусом, она должна уйти. Так она и сделала, но сидеть одной, мучаясь и изводя себя, было тяжелее всего. Дурные мысли тут же полезли в голову, но отдернув резко руки от лица, она плотно сжала губы: «Он сильный, он справится, по-другому просто не может быть».

– Проходи, нас тут никто не побеспокоит. – Валера откинул в сторону старый ковёр, тот, который Соня называла «а-ля гобелен», и открыл дверь в небольшую скрытую комнату. Тунгус подобрался, но не стал ничего говорить, молча шагнул в темноту.

– Миленько.

– Твоего мнения не спрашивал. Сядь, вытяни руки вперёд.

Медведь включил свет, взял приготовленную верёвку и двинулся к нему, угрожающе сдвинув брови.

– Не глупи, иначе придётся вырубить.

– Хм…я на идиота похож? – Сказав это, Тунгус, не торопясь, словно он тут хозяин, сел удобно на стул и так же медленно вытянул руки вперёд.

– Применишь свой коронный узелок?

– Зная тебя, то даже не один.

Тунгус смотрел, как Сармат туго связывает его кисти, как быстро и умело завязывает свой узел, который никто так и не смог развязать, и ухмылялся. Только это он мог делать, прекрасно понимая, что уйти теперь он сможет только вперёд ногами.

– Теперь поговорим?

– Ноги.

Валера связал ноги, полностью обездвижив старого сослуживца и, встав, отошёл на шаг.

– А вот теперь поговорим.

– Спрашивай, друг.

– Почему? Сука, почему ты? – И Медведь отпустил контроль. Вся ярость, злоба, боль от предательства вылились в эту фразу. Он смотрел на него и не понимал, как тот мог пойти на такое, а тем более угрожать ему и его родным. Сердце стучало так, что, казалось, пробьёт грудную клетку, а его накрывало первобытным инстинктом, тем самым, который он испытывал тогда, давно на службе, когда стоял выбор, либо он, либо его. Но сейчас…

Сжимая и разжимая кулак одной руки, а второй до боли приклад обреза, Валера ждал и пытался снова вернуть контроль, стараясь дышать ровно.