‒ Гляди, чего есть! ‒ опрометчиво похвасталась. ‒ Попробуем…

‒ Ты была у него… ‒ угасла на глазах Мелл.

‒ По дороге заскочила, вот честно! ‒ приложила к груди руку. ‒ Примостила там двух рыжиков… Почти трех даже.

Бумажные салфетки, вечно стоявшие без дела в вазочке у стенки, вдруг стали сморщиваться и увядать, словно цветы.

‒ Мелл. Ну, Мелл, ‒ стала подлизываться Танька, наклоняясь и пытаясь заглянуть в полные слез глаза. Пришлось вместе с вилкой отложить мечту попробовать творение подруги. ‒ Я открываю сознание, читай, пожалуйста… Для меня только ты есть! Из всех ‒ только ты! Анси, папа, да все ‒ это другое. Они друзья. Родня мне, вот как Лютый. А половинка меня ‒ это ты … ‒ выдохнула совсем тихо.

‒ Правда, только на минутку заскочила? ‒ показался исподлобья тоскливый взгляд.

«Врать больше не будем, ‒ поняла Танька.

Никогда! Иначе потеряем то, что храним, ‒ подтвердило Второе Я.

Не обманывай, нифига мы любовь не храним!

Я про Мелл. Она больше, чем любовь… Она, почему-то, вся наша жизнь.

Ты дура? Мы ‒ дьявол!

И что? Где противоречие?»

‒ К Анси ‒ на минутку. Потом к папе сходила, с Синей встречу назначила ‒ если что, мы с тобой вместе идем ‒ и еще по мелочам. Да, я там переночевала! Но я чуть не рехнулась с этой долбанной «медитацией», а растрепанной возвращаться к тебе не рискнула, ‒ взяв вилку, Танька поспешила заткнуть себе рот котлеткой.

‒ Правда‒правда? ‒ выпрашивала желаемый ответ Мелл.

‒ У-мгу, ‒ кусочек истины пережевывался с трудом.

‒ Я не буду в твоем сознании смотреть, я тебе верю, ‒ окончательно добила Таньку.

‒ У папы я ночь провела, ‒ проглотив комок кулинарного изделия, снова наклонилась к Мелл, ‒ а с Анси у меня физической близости никогда не было. Чего ты на него взъелась?