‒ Много, ‒ согласился коллега. ‒ Но за то, что забудут подаренную любовь, счастливые мгновения, радость с этим человеком…

‒ Нужно добить их окончательно? Да?! ‒ не выдержал оператор.

‒ Ты хочешь вмешаться? ‒ иронично посмотрел на него техник. ‒ Это их выбор, остынь! Они могли продолжать любить и судьба была бы иной.

«Давай лучше всех перережем нафиг! ‒ Мелл говорила откровением. ‒ Тогда сможем его здесь оставить. Видишь, что никто даже говорить не в состоянии?!»

Они с Танькой наблюдали за прощанием Волны, Ветерка и Огонька с Игорем. Молчаливая сцена, где каждое движение в неизбежность, продлевая агонию, делалось максимально медленно.

Девчонки не могли пошевелиться и стояли, босые на холодном кафеле, прижавшись друг к другу. Первой сдалась Аня. Пряча покатившуюся слезу, она убежала в свою комнату.

‒ Не плакать! Всё еще только начинается! Я верю в это. И босиком не ходите.

Он прижал к себе Ветерка и Огонька и долго не мог выпустить из объятий. Девчонки в ответ изо всех сил вцепились в свою надежду руками.

«Их нельзя убивать, ‒ констатировала Танька.»

«Почему? ‒ не поняла внезапную доброту Мелл.»

«Тогда детям будет еще хуже… Отдадут в обычный детский дом или в интернат. А там ‒ полная безнадега, будущее лучше даже не видеть…»

«А любовь? Ты же можешь заставить их любить детей?!»

«Могу. Но не могу поселить любовь в сердце: туда она приходит сама и только тогда остается навсегда. А с детьми по-другому нельзя: они фальшь считывают на раз, ‒ поджав губы, покачала головой Танька.»

«Но хоть немножко! Им будет легче! ‒ не сдавалась Мелл. И если бы верила в кого-то кроме Таньки и себя ‒ сложила бы молитвенно руки.»

«Они теперь знают правду, им рассказали о будущем. Что тебе еще нужно? Пусть учатся думать! ‒ резкость тона должна была укротить доброту.»

«А взрослые? Им до лампочки же всё! Оставишь на их совести?! ‒ готова была кричать от отчаянья Мелл.»

«Это где ты у них совесть разглядела, а? ‒ произнесла с насмешкой над людьми подруга, медленно поворачиваясь к собеседнице.»

«А что тогда?! Нельзя просто так уйти! ‒ сухие слезы уже добрались до горла.»