Больше всего опасаюсь наземной погони, но пока никого в пределах видимости и слышимости за нами не было. Да и догонять нас по такому снегу тоже не просто. Это тебе не в городе на прогулку по бульвару выйти. Здесь снег на обочине полузасыпанной санной дороги выше колена, а иной раз оступишься чуть дальше в сторону, так и вообще по развилку проваливаешься. Если сани ещё кое-как держатся, не сильно проседают, то сама лошадка уже измучилась на подъёме, паром исходит. Приходится часто останавливаться на перекур. А помочь мы ей не можем – сами кое-как пробираемся. Смолин посмотрел на такое дело, помучался немного и притормозил. Меня вперёд пропустил, пошёл за мной след в след. А я за лошадкой. Хорошо хоть ещё за сани при этом не цепляемся.

Так и пробираемся всё глубже и глубже в леса, всё выше и выше в горы – по подсказкам возницы идём, ориентируемся по горным вершинам вокруг нас. Ну и в карту заглядываем, как же без этого. А если начистоту, то здесь и сейчас у нас всего одна дорога к перевалу, с которой не то что свернуть, сойти не получится. Слишком уж снега по сторонам много.

Ночевали под огромной елью. Старое дерево вольготно раскинуло в стороны свои колючие ветви, словно бы облокотилось нижними лапами на землю. Под ними и образовался просторный шатёр с мягким ковром из хвойных сухих иголок. Пришлось немного обрубить нижние сухие сучки, почистить внутреннее пространство этого роскошного по зимним лесным меркам ночлега. Тут и заночевали, и даже костерок запалили. Ну и горячее приготовили. Снега натопили в ведре, кашу сварили. Всё необходимое-то для этого у нас есть в НЗ. Семён лошадку обиходил, напоил потом тёплой водой, в торбе овса задал.

Утром пошли потихонечку дальше. Маяковский так и не очнулся, и это плохо. А Миша зашевелился, периодически с фанерки в снег спрыгивал и старался хоть немного пешочком пройтись. А догнали нас как раз к обеду…

Погоню, как ни удивительно, заметил потихонечку начинавший приходить в себя штурман. Окликнул нас с Семёном, показал куда-то вниз. Ну мы и присмотрелись, как смогли. Солнце яркое, от снега отражается, слепи́т глаза, заставляет щуриться всё время. Тем не менее разглядели внизу чёрные точки. Не радует, что погоня на лошадях. Через час, другой нас и нагонят. А до перевала нам идти ещё столько же, час или два, если выдержим. Потому как сил больше нет. И лошадка заморилась, нужно привал устраивать.

Быстро воду вскипятили, чаёк заварили. Перекусили, отдышались, в себя пришли. Пора. Тут я Семёна и озадачил:

– Бери карту и уводи людей. Это приказ! – оборвал начавшиеся было возражения. Помолчал, выдохнул. – Кроме тебя с этим никто не справится. Всем это понятно?

Инженер, да и штурман только головами кивнули. Штурман, правда, сразу сморщился, зашипел от боли. Сотрясение дало о себе знать.

– Командир, – попытался что-то сказать Миша, но был мной сразу же оборван.

– Так нужно. И по-другому никак! Да вы и сами это прекрасно понимаете…

Понимают. Каждому заглянул в глаза, с каждым простился. Всё… Поторопил Семёна:

– Документы мои забери. Джунковскому лично в руки отдашь. Эти немцы за мной идут. Вы им не интересны. Всё, прощай. Не теряйте времени!

Это место мне сразу приглянулось. Здесь долинка сужается, дорога наша резко вверх поднимается, да с двух сторон огромными елями сдавливается. Вот как раз за одной из них я себе позицию и облюбовал. Слева и справа меня тяжело будет обойти. Всё вижу. Значит, всё и простреливаться будет.

Сняли с Семёном «Максим», отнесли под ель. А тут бугор непонятный. Разгребли снег. Муравейник оказался. Простите, мураши, но у меня выхода нет. А за такой подарок спасибо. Разворошили верхушку, пулемёт установили. Жаль, что щитка нет. Семён уже и короба с лентами принёс.

Кивнул товарищам, попрощался то есть, отвернулся, улёгся на разбросанную хвою муравейника. Нечего тут рассусоливать!

За спиной снег заскрипел, полозья запищали. Не выдерживаю и всё-таки оглядываюсь. Уходят в тишине и молчании мои друзья, скрываются среди деревьев за изгибом дороги.

Лежать и просто так дожидаться противника не стал. Проверил патроны в револьвере, убрал его на место. «Маузер» к кобуре пристегнул, рядышком аккуратно положил. Спустился вниз, осмотрел ещё раз склоны. Ну нет у меня желания здесь и сейчас умирать. Если что, постараюсь уйти на вон тот склон. Деревьями прикроюсь, а там что-то вроде небольшой складки, ложбинки имеется. Вверх по ней и буду пробираться. Так что не всё так печально, побарахтаемся ещё! Только нужно будет постараться каким-то образом погоню за собой увлечь… И самолёты в небе ещё мешаются…

Вернулся назад, утоптал снег на ту сторону дороги, устроил лёжку за стволом дерева. Запасная позиция. Отсюда и отступать буду к той ложбинке. Заодно и в ту сторону прошёлся немного. Пусть на начальном этапе хоть такая тропка будет, всё меньше сил и времени на отход понадобится.

Улёгся в тёплый муравейник, устроился поудобнее. Пока есть возможность, можно и полежать спокойно. Успею ещё находиться, набегаться. Перевернулся на спину, хвойную иголку зубами сжал, в голубое небо поглядываю.

Костерок наш прогорел, дымит помаленьку, в мою сторону, кстати, дым относит. Это хорошо. Мало ли собаки у погони имеются. От разгрызенной хвоинки во рту терпкий и горький ураган образовался. Ухватил горсть снега, в комочек сжал, в рот потянул. Разгрыз и проглотил. Хорошо. Только сейчас и понял, что во рту пересохло и пить хочется. Волнуюсь? Зачерпнул ещё одну горсть снега, следом вторую. Немного легче стало. Пичуги в лесу осмелели, зачирикали. Жду. Потянулось время.