Да, она тоже привязалась к нему. Капитан её личной охраны, а затем мятежник, спасший от смерти её главную конкурентку в «борьбе» за обладание душой и членом его Величества. Её злейшую врагиню.

А затем спасший и поместивший в с…ную Машину, уже почти ни на что не надеясь, кроме Чуда, и истово молясь, её обугленный череп, цинично раздавленный сапогом его с…ного Величества, и все до последней полусожжённые косточки скелета…

Она смотрела и смотрела в его блестящие от слёз глаза. Чувствовала, как медленно отпускает душу ледяная лапа страха, теплеют похолодевшие ладони и ступни, и хочется поцеловать этого наивного мученика, в который раз вырывающего её из лап страшных кошмаров… Она отлично понимала, что никто и никогда не любил, да и не будет любить её столь отчаянно, столь сильно, столь безоглядно.

Лорд Айвен трясти её перестал, и тоже глядел, глядел на неё, ничего не говоря.

Она тоже молчала: а что говорить, если всё понятно без слов? И проклятые сны, где её пытают, душат, топят, хлещут, распинают и сжигают, навещают её не реже, чем раз в месяц. И то, что она беременна, нисколько их чудовищной правдоподобности и реальности не уменьшает, как она, было, надеялась. Королевский лекарь сказал, что со временем всё пройдёт, но сейчас ей в её положении не нужно принимать никакие лекарства, усиливающие сонливость, и успокаивающие и тормозящие деятельность разума: ребёнок может вырасти заторможенным. Или вообще – глупым.

Лорд Айвен тяжело вздохнул: бедняга. Она понимает его. Он уже тысячу раз просил у неё прощения, что, получается, сам и помог леди Рашель справится с наёмными убийцами. То есть – спас от смерти. И довёз до места, где остановился сир Ватель на зимовку. А вернее – приехал в Эксельсиор. Чтоб воспользоваться услугами «проверенной» лордом Юркиссом Машины.

И тысячу раз она пыталась убедить его в том, что он ни в чём не виноват. Что именно она тогда была преступницей, действительно составившей коварный замысел убийства своей первой фрейлины. И что её постигла вполне заслуженная кара.

Лорд Айвен вздохнул. Разлепил наконец спёкшийся рот, и столько в его голосе было страдания, что её резануло по сердцу:

– Любовь моя. Если моя смерть поможет облегчить твои страдания, и избавит от чёрных воспоминаний – я согласен. Можешь взять мою жизнь!

Ну что за балбес! Как сделать, чтоб он перестал болтать глупости?

А впрочем, она знает отличный способ заставить его понять свою необходимость ей: ну-ка!

Она изящными и тонкими, но вполне даже сильными руками перевернула его на спину. Принялась молча ласкать и покрывать поцелуями его покрытое холодным потом, и словно сведённое судорогой лицо. Туловище. Живот…

И вот у бравого лорда исчезли (Ну, или отошли на второй план!) мысли, которые ей сейчас ни коим боком не хотелось бы развивать… А появились другие.

Однако вскоре ей пришлось лечь на спину самой: лорд Айвен предпочитал быть сверху! Однако теперь он старался всё сделать, не наваливаясь ей на живот: а молодец! Заботится и беспокоится! И о ней, и об их сыне!..

Когда с её уст слетел стон теперь уже наслаждения, а тело забилось в экстазе, лорд Айвен замер, погрузившись в её лоно как можно глубже: уже выяснил, что так ей приятней всего… Но позже, когда она осознала, что опять расцарапала до крови всю его многострадальную спину, и извиняясь, хихикнула, он всё же сполз с неё – мягко и осторожно.

Бедняжка! Придётся после всего опять смазать ему царапины целебным бальзамом. Но это уже потом: а сейчас надо помочь бедняге тоже… Снять нервное напряжение! Леди Наина, хитро улыбаясь в его настороженные и растерянные глаза, переползла ближе к паху своего спасителя, супруга и любовника. Её чувственные губы быстро смогли довести красноголового воина до того состояния, в котором она сама побывала чуть раньше – лорд Айвен всегда старался в первую очередь ради неё! И до извержения не доводил.

Ну так долг, как говорится, платежом красен!

Уже позже, когда она лежала, умиротворённая и разгорячённая, на его широкой груди, леди Наина всё же решила сказать:

– Дура она.

– Кто, сердце моё?